Дейенерис взглянула на арену, где перед ней в ряд выстроились шестеро бойцов, с молчаливой решимостью ожидающих ее позволения.
— Позвольте Вам представить наших чемпионов, моя королева, — продолжил глашатай, — итак, встречайте: один из самых прославленных бойцов Миэрина – Пятнистый Кот, — мужчина, облаченный в леопардовую шкуру, выступил вперед, сделав чинный поклон; Гогор Великан, темнокожий воин с золотым кольцом в носу встал на место своего предшественника; Белакво Костолом, — продолжал глашатай, наблюдая за реакцией толпы, когда боец с огромным цепом в руках выступил вперед, — Двуликий, — возвестил мужчина и толпа взорвалась буйными рукоплесканиями. — И, наконец, Стальная Шкура и Каррамон Несчетный.
Люди на трибунах неистово бесновались, предчувствуя зрелищную схватку, их крики заставляли древнюю арену содрогнуться. Санса, все еще не поднимавшая головы, прижала ладони к ушам, чтобы заглушить звук кровавой резни, которая последует вслед за хлопком Дейенерис. На мгновение застывшая тишина резко оборвалась, и снова арену огласил звук оружия и стоны раненых в бою гладиаторов. Сильнейшие мужи Величественного города сражались и умирали под одобрительные крики толпы, и никто не мог помешать этому безумию, заставлявшему кровь кипеть.
Вот, заливаясь кровью, на земле распластался один из них; за ним, издав булькающий звук перерезанного горла, рухнул второй; потом отрубленная голова третьего покатилась по песчаной почве ристалища, а следом рухнул и четвертый боец. Их осталось только двое: два сильнейших, два любимейших зрителями, два великих. Они со скрежетом, высекающим искру, скрестили аракх и меч, обливаясь потом и кровью своих соперников. Сошлись в бою, будто две стихии, сметающие все на своем пути. В этот момент затихли крики на трибунах, казалось, люди даже перестали дышать, а птицы — петь, завороженные этим зрелищем. Несмотря на свои колоссальные размеры, воины были удивительно проворны, хитры и непредсказуемы. Их атаки были яростны и смертоносны, будто боги войны сошли на землю, чтобы поразить смертных небывалым зрелищем, берущим свое начало из первобытного соперничества сильнейших.
Санса, пораженная молчанием толпы, заинтересованно подняла рыжую головку, чтобы посмотреть на битву. Лишь беглого взгляда на это кровавое действо хватило для того, чтобы сердце девушки прекратило свой размеренный стук. Теперь оно не просто билось, оно рвалось из груди, наполненное надеждой и благоговейным трепетом. Несмотря на шлем, закрывавший большую часть лица, каждое движение огромного воина, облаченного в помятые вестеросские доспехи, казались девушке удивительно знакомыми. Высокий и быстрый, он сражался со свирепостью дикого зверя: льва, волка, а может быть даже пса.
— «Пса!» — молнией пронеслось у нее в голове.
Санса нервно вцепилась руками в боковину кресла, бросив взволнованный взгляд на Тириона Ланнистера, с не меньшим волнением наблюдавшего за схваткой. На миг их глаза встретились, и в них девушка увидела молчаливое подтверждение собственных догадок. Это был не сон, не призрачная химера, перед ней наяву сражался человек, которого она давно похоронила в своем сердце: его кровь, стекающая по щеке, доказывала это. Он был жив, Сандор был жив.
Санса подскочила к краю трибуны, вцепившись в перекладину, и, все больше убеждаясь в правоте своих предположений, буквально пожирала взглядом воина, один за другим отражавшего быстрые удары. Девушка пыталась вернуть себе спокойствие, пыталась вернуться в свое кресло, но силы оставили ее и неконтролируемый крик сорвался с ее губ:
— Сандор!
В этот момент внимание всех присутствующих обратилось к королевской трибуне, откуда доносился этот душераздирающий зов. Воин бросил мимолетный взгляд на девичью фигуру, но и этого секундного промедления, едва не стоящего ему жизни, хватило для того, чтобы противник нанес полосной удар ему в грудь. Боец согнулся, прижимая ладонь к сердцу, и под крики, вновь взорвавшие трибуны, попятился назад. Дальше для Сансы все разворачивалось, как в тумане. Она не помнила, как воину удалось сразить своего соперника, не слышала рёва толпы, не замечала взглядов присутствующих, неотрывно следящих за ней с того момента, как она поднялась с кресла. Все это пролетело для нее одним мгновением, и впоследствии она даже не могла вспомнить детали того, что предшествовало этому туману.
Как бы то ни было, битва завершилась победой воина, которого народ прозвал Двуликим из-за огромного ожога, изуродовавшего половину его лица. В последние минуты сражения соперник был настолько уверен в своем триумфе, что допустил непростительную ошибку. Оставив раненого Сандора, гладиатор начал призывно заигрывать с толпой, опьяневшей от собственного успеха. Он настолько увлекся зрительскими восхвалениями, что не заметил, как поверженный противник поднялся на ноги, накинувшись на опешившего воина. Его сноровки хватило лишь на то, чтобы отразить несколько ударов, но утраченная концентрация неминуемо подвела его. Последний удар Клигана рассек несчастному грудину от ключицы до пупка, обрывая нить жизни прославленного бойца.
Толпа рукоплескала, приветствуя нового чемпиона. Подняв залитый кровью шлем, мужчина, опираясь на собственный меч, пошел к королевской трибуне, чтобы по обычаю воздать почести королеве и получить награду. Неожиданно победитель выхватил копье из трупа поверженного гладиатора и метнул в сторону королевской трибуны. Копье со свистом пролетело около уха Сансы, вонзившись в человека, стоявшего за спиной Дейенерис.
Даарио с быстротой гепарда подскочил к испуганным женщинам с обнаженным аракхом, закрывая их собой.
— Сыны Гарпии, — прорычал он. — Защищайте королеву!
В этот момент с трибун донеслись испуганные вопли толпы, начавшей беспорядочно метаться меж высоких ярусов. Со всех сторон к королевской трибуне приближались сотни вооруженных мужчин, облаченных в бронзовые маски гарпий. Медленно замыкая смертоносный круг, они со всех сторон обступали королевскую трибуну, убивая мечущихся от страха горожан и Безупречных, пытающихся оказать сопротивление. Люди, спотыкаясь о кровоточащие тела, устремились к выходу, убивая в возникшей давке десятки человек.
— Матерь Всеблагая, спаси нас, — взмолилась Санса, с ужасом воззрившись на ужасающую картину.
Девушка взглянула на арену, пытаясь найти взглядом своего спасителя, но Клигана нигде не было видно, лишь ужасающие крики и стоны умирающих разносились по округе.
— Спасайте женщин, — скомандовал Даарио, приближаясь к Дейенерис, мертвой хваткой вцепившейся в руку Сансы.
— Бежим, — прокричала королева, увлекая за собой подругу, — через выход для гладиаторов.
Девушки ринулись к небольшому помосту, спускаясь на песчаную арену, следом последовал Тирион и Миссандея, а так же замыкавшие процессию Даарио и остатки отряда Безупречных. Казалось, из этого плена не будет спасения, все новые и новые отряды Сынов Гарпии обступали их со всех сторон, рассеивая ряды королевских защитников, пока, наконец, в десятки раз превосходящее вражеское воинство не сомкнулось в смертельное кольцо в самом центре ристалища. Беглым взглядом Санса встретилась с Сандором, сражавшимся сразу с пятью бунтовщиками, а потом и он скрылся из вида, поглощенный безумной толпой. На миг ей вспомнился бунт в Королевской Гавани, и детская вера в то, что Клиган и сейчас сумеет вырвать ее из лап смерти, проросла в ее сердце, но, когда бойцовую яму накрыла огромная темная тень, надежды оставили ее.
Крик, который ей еще никогда не приходилось слышать, заставил в ужасе замереть и друга, и недруга. В этот момент Санса увидела небывалое зрелище, память о котором она пронесет через всю свою жизнь. На огромных черных крыльях, способных закрыть солнце, на арену опустился дракон. Раньше она видела его издали, когда своими размерами он едва превосходил ягненка, теперь же Дрогон достигал поистине небывалой величины. Один его вид заставил обратить в бегство десятки нападавших, в ужасе побросавших оружие.