В этот момент Санса сделала попытку ближе подскакать к королеве, восседавшей на своем белоснежном коне, но была оттеснена сомкнутыми рядами стражи, советников и прочего окружения, состоящего из знатных лордов Долины, Дорна, Речных Земель и Простора. Она видела, как Русе Болтон, спешившись со своего коня, преклонил колено перед королевой, рассыпаясь в лицемерных клятвах верности, одаривая Дейенерис притворно приторной улыбкой, исказившей его узкие губы, но как ни старалась, не могла услышать ни слова. Однако когда Санса увидела учтивый кивок королевы, которым она одаривала каждого лорда, присягнувшего ей на верность, сердце ее упало, а страх сдавил душу словно тисками. Мысль о том, что Дейенерис обманула ее, зажгла огонь в сердце, обрушив все надежды, но, когда Русе Болтон поднялся с колен и направился к своему коню, королева окликнула его, и голос этот разнесся по всей округе, как громогласный приговор.
— Когда-то, до восстания короля Роберта, Вы уже присягали на верность моему отцу и дому Таргариенов, потом присягнули дому Баратеонов, затем королю Севера Роббу Старку, а после были Ланнистеры, а, как известно, предавший однажды — предаст снова, когда кто-то посулит больше.
Услышав эти слова, мужчина побелел лицом настолько, что сравнялся со свежевыпавшим снегом, на фоне которого будто огни светились его поблекшие глаза. Он уже собирался пуститься бежать, чтобы укрыться за стенами замка, но налетевший, будто вихрь, Дрогон, преградил ему дорогу, заставив лошадей в панике метнуться в сторону, сбросив всадников на землю.
— Ваше Величество, — пытаясь совладать со своим страхом, проговорил Русе Болтон, поднимаясь на ноги.
— За время, что мы шли от Перешейка, я много раз слышала фразу о том, что «Север помнит», но лишь сейчас могу судить о том, насколько тяжела эта память. В моих рядах не будет предателей, а потому, чтобы быть честной перед ликами Богов, я предлагаю Вам опровергнуть приговор, давным-давно вынесенный моим сердцем. Я предлагаю суд поединком, на чаше весов которого будет Винтерфелл, Ваше родовое гнездо — Дредфорт и, разумеется, Ваша жизнь.
После этих слов меж стройными рядами воинов воцарилось глубокое молчание, нарушить которое не осмеливался даже гул ветра, несущего с Севера вести о скорой смерти. Молчание это с каждой минутой становилось невыносимым, в какой-то момент Сансе начало казаться, что она слышит в этой тишине не только биение собственного сердца, но и шум крови, бегущей по ее венам.
— Я жду Вашего ответа, — более настойчиво проговорила Дейенерис, не спуская фиалковых глаз со своего собеседника.
— Иного выбора Вы мне не оставляете, — практически шепотом, как змея, давящаяся собственным ядом, прошептал он. — С кем мне придется сражаться?
В этот мгновение по рядам воинов прошелся оживленный гул, и сотни рыцарей ринулись к королеве, желая прилюдно засвидетельствовать ей свою верность и стать ее карающим мечом в этой схватке.
В очередной раз Санса поразилась тому, сколь переменчивым может быть ветер, гуляющий в душах лицемеров, признающих лишь власть, подкрепленную сильной рукой. Еще недавно ни один из них не согласился бы оказать поддержку неимущей королеве за Узким морем, но когда за ее спиной стояли тысячи Безупречных и драконы, они как пчелы слетались на сладкий нектар благоуханного цветка, облепив его со всех сторон. Раньше бы подобное рвение показалось ей истинным проявлением героизма, но теперь это было не больше, чем льстивое преклонение в попытках достичь величия. Как часто Санса стала заглядывать в свое прошлое, поражаясь тому, сколь слепа она была тогда… но сейчас… сейчас время и потери заставили ее быть прозорливый, научили обращать внимание на не огранённые алмазы, а не на сияющие стекляшки. Они научили ее читать людские души.
Судя по всему, Дейенерис придерживалась подобного мнения, учтиво отвечая на предложения рыцарей, но не давая никому своего согласия.
— Моя королева, окажите мне эту честь! — раздался громкий, напоминающий скрежет пилы, голос Сандора Клигана, заставивший прочих замолчать. Многие не понаслышке знали о том, каков был Пес в бою, но удивляло не это. Любопытным был тот факт, что этот воин никогда раньше не высказывал желания драться, защищая честь своего сюзерена до тех пор, пока ему не давали на то высшего приказа, теперь же, на голову возвышаясь над остальными рыцарями, он напоминал человеческое воплощение Воина, спустившегося на землю, чтобы заставить падших держать ответ.
Санса, не ожидавшая такого поворота событий, едва сдержала удивленный возглас и в очередной раз сделала попытку прорваться вперед, но стена из облаченных в кирасы спин стала для нее непреодолимой преградой, а потому, привстав в седле, девушка с душевным трепетом начала смотреть на разворачивающуюся перед ней картину.
— Я позволяю, — отозвалась королева, любезно кивнув головой в знак согласия.
Спешившись с огромного вороного коня, Клиган обнажил двуручный меч, вставая перед своим соперником. Глядя на него, Русе невольно отступил назад, продумывая тактику защиты. Будучи куда худшим фехтовальщиком, он даже не рассчитывал победить Пса в открытом бою — с таким соперником нужно было бороться не силой, а умом, но что можно было придумать в такой ситуации? Конечно, будучи куда легче своего соперника, он был и проворней, а значит, мог рассчитывать на то, что у него получится измотать Клигана, но тут было одно «но»: Пес был значительно моложе и, несмотря на свою травму, обладал отменным здоровьем и выносливостью. Дело пахло смертью, и Болтон ощущал ее холодное дыхание за своей спиной.
— Соперники готовы? — раздался звучный голос Дейенерис.
В ответ Клиган лишь слегка кивнул головой, а Русе, начиная кружить вокруг него, подобно стервятнику, обнажил свой «Бастард».
— Тогда к бою, и пусть Боги решат вашу участь!
— Да будет так! — хором проговорили остальные рыцари.
И вновь вышибая десятки искр с лязгом, пробирающим до глубины души, в бою скрестились мечи. Клиган рубился хладнокровно. Не впервые. Впрочем, как и его противник. Русе быстро прикинул, куда ткнет острием — в правую руку, чуть выше локтя, туда, где был стык между стальными пластинами бригантины Пса. И первая кровь будет, и меч этот выродок не сможет держать, а это была бы почти победа.
Нехорошую странность происходящего Клиган понял быстро, сообразил, что удары Болтона сыплются сплошь рубящие, метящие в руки. Действовал он весьма коварно и бить старался наверняка, пытаясь держать своего соперника на расстоянии, нападая лишь изредка и то больше для проверки реакции, чем с намерением нанести подлинный урон. Болтон предпочитал умелую защиту нападению. Сандор был выше, массивнее, а он, Русе, наверняка проворнее. Ему нужно уклоняться. Уходить. Изматывать. Затягивать, но ни в коем случае не подпускать противника к себе, иначе — смерть!
Теперь Клиган не сомневался: перед ним был весьма искусный в своем ремесле и хитрый воин, готовый пойти на любую подлость, чтобы сохранить свою никчемную жизнь и призрачную власть, которую поддерживала тирания его бастарда. Методы боевой тактики Болтона были испытаны давно — колющие удары на первую кровь он пытался нанести намеренно неуклюже, зная, что они будут отражены, а в смертельные вкладывал все свое мастерство. При надлежащей сноровке можно было все сделать так, что соперник не заподозрил бы опасности в этой достаточно примитивной атаке, а он рано или поздно добился своего. Случайная оплошность, которая могла стоить жизни. У Русе эта сноровка безусловно была. А у Клигана — нет. Он умел драться либо насмерть, либо никак. Что-то одно. Никаких игр с жертвой, никакого хитроумного кружения вокруг, никакого притворства. Природа наградила его силой, и Пес не стеснялся ей пользоваться, полностью доверяя своим инстинктам, выработанным годами непрерывной резни на мечах, защищая честь своего господина.