Annotation
Лапин Андрей
Лапин Андрей
Выбор Свездиго
Выбор Свездиго
Повесть
(фантастика)
" Мне приснился шум дождя
И шаги твои в тумане ,
Все я помню , в н ебо уходя,
И сказал всему - " До свидань я ! "
Свездиго сделал несколько резких махов руками и подтянул повыше тяжелые брезентовые штаны с ватным утеплителем. Все равно снизу было прохладно. Тогда Свездиго потоптался на месте, постукивая носками валенок о голенища, застегнул на верхнюю пуговицу фуфайку и оправил широкий брезентовый фартук. "Какой, однако, веселый морозец сегодня, - подумал он. - Крепачек".
Несмотря на морозное утро, народу на рынке было много. Потенциальные покупатели двигались по проходу, составленному из двух рядов бакалейных лотков, небыстрым потоком средней плотности. Лица покупателей были серыми и одутловатыми, взгляды рассеянными, а движения неверными и заторможенными. Никто из них за целое утро так и не глянул на заполненный сушеной рыбой лоток Свездиго, не подошел к нему, не поинтересовался ценами. Это было понятно, так как погода точно была неподходящей, она никак не располагала к ранним пивным возлияниям, да и вообще зимой сушеная рыба шла плохо. Но все же шла.
Как бы заботясь о своем скромном бизнесе, Свездиго сделал хмурое и озабоченное лицо, а затем принялся ворочать свою сушеную рыбу, раскладывая ее по поверхности лотка то так, то эдак.
Если честно, его товар выглядел не очень аппетитно. Опытный любитель пивных заплывов с первого же взгляда мог определить, что перед ним рыба не первого и даже не второго года засушки, и она валяется на этом лотке уже черт знает сколько времени. Лещи усохли до такой степени, что сквозь их чешую легко прощупывался и просматривался скелет, черноморские бычки напоминали своим видом мумии зубастых головастиков-переростков, а покрытые грязными соляными разводами карпы почему-то все как один были одноглазыми. Перекошенные сухие челюсти, кривые раздавленные тулубы, мутные от соли глаза располагали к грустным размышлениям. "Не лоток, а наглядная иллюстрация к проигрышу в эволюционной гонке, - думал Свездиго, избегая смотреть в мутные распарованные глаза. - Соленая вишня на несвежем тортике жизни. Которая, впрочем, отлично подойдет к чьему-нибудь пиву".
Кое-как разложив своих сушеных уродцев, Свездиго опустился на раскладной рыбацкий стульчик и вынул из кармана фуфайки мятую пачку "Беломора". Он щелчком выбил кривую папиросину, сдавил бумажную гильзу особым рыбацким способом и сунул ее в уголок рта.
"Какой все-таки замечательный товар эта сушеная рыба, - думал Свездиго, быстро щелкая старой зажигалкой, которая все никак не хотела поделиться с ним остатками своего внутреннего пламени. - Один раз засушил и можешь торговать ею хоть всю оставшуюся жизнь. Прекрасный товар. Просто прекрасный".
Вдруг нос Свездиго уловил запах паленой тряпки. Это от огонька папиросы загорелась шерстяная перчатка с обрезанными кончиками пальцев. Свездиго некоторое время следил за разгорающимся малиновым угольком, а затем придавил его большим пальцем. На месте ожога появилась крошечная голубая капелька и Свездиго машинально провел по ней языком. Боль от ожога почти не ощущалась, но после того, как во рту появился соленый привкус, почему-то сильно захотелось в туалет.
- Тоштамбой! - крикнул Свездиго, сидящему напротив торговцу цветами - добродушному узбеку с широким, круглым и красным, как бы распаренным лицом.
У них с Тоштамбоем был заключен договор - присматривать за товарами соседа в случае вынужденной отлучки. Тот быстро глянул на Свездиго, улыбнулся чуть посиневшими сочными губами настоящего южного человека и сложил густые сросшиеся брови домиком. В ответ Свездиго соединил большой и указательный пальцы в колечко, средний вытянул вперед, а безымянный и мизинец прижал к ладони. Это означало: "Мне нужно отойти по нужде. Присмотри за моим товаром". Тоштамбой утвердительно кивнул головой и Свездиго отправился по протоптанной в снегу тропинке за ряды железных контейнеров с товарами торговцев-оптовиков.
Далеко по этой дорожке можно было и не ходить - тропинка больше напоминала неглубокую траншею из-за обильных в этом году снегопадов, а ее внутренние стенки были бурыми от замерзших биологических выделений местных торговцев и крепкими как металл. Большинство коллег со стихийного рынка обычно спешили оправиться прямо на входе в траншею, что позволяло им не отлучаться от своего товара слишком далеко и надолго, но Свездиго не мог заниматься своим туалетом в виду у своих потенциальных покупателей по соображениям высшего порядка, поэтому он, уютно попыхивая папироской, неспеша углубился в заснеженные контейнерные кварталы. Вскоре нашлось и подходящее местечко - возле огромной бурой наледи, рядом с длинным корабельным контейнером серого цвета. Свездиго запустил руки под фартук, и через минуту в наледь ударила упругая струя ядовито-зеленого цвета. Наледь сразу окуталась фиолетовым паром и начала быстро проседать под напором струи, а Свездиго языком перебросил папиросу в другой угол рта и склонил голову набок. В следующее мгновение он по-разбойничьи сощурил правый глаз, направил струю на стенку корабельного контейнера и сделал бедрами быстрое круговое, почти танцевальное движение. Через секунду на ребристой стенке контейнера образовался не вполне идеальный дымящийся круг, который тут же почернел и с металлическим грохотом провалился внутрь. "Как странно, - подумал Свездиго, осматривая образовавшуюся в стенке контейнера черную дыру. - Ведь я никогда раньше ничем таким не страдал. Правильно местные говорят: "С кем поведешься, от того и наберешься".
Подобные штуки проделывать ему не следовало ни в коем случае. Да мало ли чего еще ему не следовало проделывать? А он ведь проделывал здесь и не такое, причем отнюдь не из озорства и притом много-много раз.
Несмотря на очень близкий фенотип Свездиго, например, никогда не следовало слишком широко раскрывать рот, чтобы никто не заметил вторые ряды зубов, и ему не следовало участвовать в местных дуэлях, чтобы никто не разглядел цвета его крови, и уж конечно ему ни в коем случае не следовало попадать на столы местных хирургов.
***
Рот он никогда не раскрывал слишком широко, и на столы хирургов не попадал тоже, но различные ситуации с ним случались почти регулярно и с удручающей частотой . Кто это там когда-то кричал ему визгливым от удивления голосом: "Граф! Да у вас голубая кровь!" Ну, не голубая, конечно. Скорее - ярко-синяя. И не кровь, а коу-плазма на основе сложного расплава меди, состав которой самой эволюцией подобран так, чтобы сворачиваться практически мгновенно и быстро тромбировать любые отверстия в первом костном корсете.
Помниться, тогда еще кто-то кричал: "Граф, он угодил вам в самое сердце! Он убил вас, граф!" Убил, как же. Нордикса убить непросто, а для местных безобразников это почти не возможно, разве только он сам этого не захочет.
Та давняя дуэль случилась после бала из-за одной миленькой курочки, которая постоянно строила ему глазки, а один раз приподняла подол платья так, чтобы он хорошо разглядел половину икры. Ну и еще там было много разных намеков на предстоящее им обоим приключение, и надо же было этому дурацкому гусару так грязно пошутить. Свездиго пришлось закатить ему звонкую пощечину, но из-за огромного количества выпитого ранее шампанского он не рассчитал свои силы и выбил гусару челюсть, после чего ему пришлось ударить его еще раз - теперь уже слева, чтобы челюсть гусара встала на место, а потом еще раз добавить снизу, так как второй удар не совсем удался, а тот шутник уже начинал терять сознание от боли. Это было простительно, ведь он не врач и даже не костоправ, но со стороны все выглядело оскорбительным шутовством, и дуэль после этого сделалась неизбежной. А потом этому дураку с распухшим лицом повезло и ему выпало стрелять первым, и выстрелил он неплохо даже несмотря на заплывший правый глаз.