Еще совсем недавно Свездиго счел бы подобное заявление утонченным оскорблением, но сейчас, после того, как он лично заглянул в бездонные синие глаза Подхвойна и увидел в них свое отражение, ему было наплевать на все Бронзовые Респираторы, Почетные Шапочки и Синие Балахоны.
***
Предложенное им решение так называемой "обезьяньей проблемы" местной доминантной популяции вообще было в некотором роде недоразумением, и он просто не понимал, почему его так высоко оценили ученые Галактосовета.
Дело было в том, что Свездиго ужасно не любил писать разного рода научные отчеты, да и полученные им в Высшем Космическом Училище Штурма и Торпедной Стрельбы знания были явно недостаточными для такой работы. Кадетам этого заведения никто не объяснял - как правильно наблюдать за галактическими популяциями, там их учили совсем другому. Кроме того, все это было ужасно скучно. Но Галревком требовал регулярной подачи годовых научных отчетов и это требование никак нельзя было игнорировать. Шутки с Галревкомом всегда оканчивались очень плохо.
Поэтому капитан и обязал писать эти отчеты всех членов своего экипажа - один раз в год, по очереди. В прежние времена его экипаж насчитывал семь тысяч отборных космических вояк, а теперь он сократился до четырех с половиной тысяч, и поэтому раз в четыре с половиной тысячи астрономических лет капитану все равно приходилось браться за бортовой интерлингвический компилятор лично. Все это занятие было для него не просто неприятным и тяжелым, а буквально мучительным.
Каждый из его обветренных радиоактивными космическими ветрами вояк упражнялся с этими проклятыми отчетами как мог, они буквально высасывали их из своих пальцев, несли в них чушь, чепуху и околесицу, а иногда придумывали для них откровенные научные сказки. Все это безобразие с отчетами длилось и длилось целыми эпохами, и казалось, что ему не будет ни конца, ни края, и закончилось оно, строго говоря, только в текущем астрономическом году. В этот проклятый год очередь как раз дошла до судового кока, и он воспользовался удобным моментом для подачи в Галревком своего доноса.
В прежние же времена все это отчетное безобразие отлично проходило в Галревком, так как было похоже, что тамошних бюрократов интересовали главным образом объем и оформление отчета, а не его содержание. Поэтому вскоре все они решили, что эти проклятые отчеты вообще никто не читает, и совсем обнаглели с их сочинением. Каждый из них раз в четыре с половиной тысячи лет садился за сочинение нового отчета и писал туда что хотел. Некоторые просто описывали местную погоду, день за днем, час за часом, минуту за минутой, другие описывали свои сексуальные фантазии и похождения на поверхности, кто-то вспоминал какие-нибудь забавные или ужасные случаи из своей теперешней жизни, а кто-то и вовсе вставлял в отчет огромные куски из незамысловатых научных трудов нижних безобразных ученых, полагая, что галактическая наука стерпит все.
Так как их никто никогда не одергивал, не отчитывал, не запугивал различными мерами, не грозил арестом, судом, распылением или глокированием, они и решили, что все эти отчеты - полная чушь, ерунда, идиотские забавы и игры ученых галактических бюрократов, один из способов имитации ими какой-то непонятной научной деятельности. И вот вам - пожалуйста.
Отчет по "обезьяньей проблеме" Свездиго сочинял, покачиваясь в гамаке на берегу теплого океана в компании сразу четырех прелестных безобразниц, которые ему тогда помогали справиться с этой неприятной обязанностью. Да, написать этот проклятый отчет ему помогли четыре безобразные курочки и еще невероятное количество прекрасного рома. Случалось, что какой-нибудь член его экипажа, проходя мимо гамака вместе со своими безобразными курочками или собутыльниками из десантной группы поверхностного прикрытия, по дороге от бунгало к пляжу или обратно, подходил к Свездиго и пытался вставлять в этот дурацкий отчет свое крепкое и меткое пьяное слово. Так они вносили тогда свой посильный вклад в ненавистную им всем галактическую науку.
Эти дурацкие и нудные отчеты Свездиго всегда, во все времена предпочитал сочинять на каком-нибудь теплом пляже, за бутылкой крепкого местного тонизирующего напитка и в обязательной компании очаровательных местных курочек. Он поступал так потому, что с безобразными курочками можно было свободно говорить на абсолютно любые темы, они всегда, во все времена и эпохи относились к этим разговорам очень легко и весело, вероятно, принимая их за замысловатый подкат, кадреж или хохму, а еще они почти сразу забывали об их содержании. Кроме того выслушивать суждения нижних курочек по различным вопросам галактического масштаба было очень забавно, и вообще - все это было очень весело.
А уж как они все тогда веселились, сколько всего они тогда выпивали, сколько омаров и крабов тогда расстались со своими панцирями прямо на пляже, сколько кокосовых орехов бывало ими тогда разбито. А сколько пустых бутылок из под крепчайшего рома тогда бывало разбросано ими по всем пляжам нижнего мира, на которых Свездиго так любил заниматься сочинением этих дурацких отчетов. Этими пустыми бутылками можно было вымостить прямую дорогу к звездам, так он сказал однажды одной из своих прелестных курочек, валяясь рядом с нею на пляже после очередного купания в ласковых водах теплого океана и рассказывая ей о висящих над ними созвездиях.
В общем, работа над отчетом по "обезьяньей проблеме" шла у них тогда очень легко, весело и нужный объем набрался довольно быстро.
"Обезьянья проблема" популяции нижних безобразников возникла в результате выдвинутой одним из безобразных ученых псевдонаучной гипотезы согласно которой все они произошли от какой-то древней обезьяны. Теория была чрезвычайно глупой, так как основывалась только на относительном внешнем сходстве, да еще некотором совпадении самых поверхностных генетических цепочек. Местные ученые поклонники этой теории уже много лет копали почву в разных частях планеты, пытаясь обнаружить останки своих мнимых предков и по ним проследить путь превращения своего вида в местную доминанту.
Особенно рьяно они искали какую-то древнюю обезьяну, с которой, якобы, все и началось. Однако никаких следов этой загадочной древней обезьяны обнаружить им так и не удалось, зато им постоянно, повсюду и в огромных количествах попадались останки ужасных ящеров. Казалось бы - посмотри внимательно, сравни и осознай уже, наконец, очевидную истину, так ведь нет. Эти безобразные ученые умники продолжали искать свою заветную обезьяну, эту свою воображаемую бабушку с потрясающим упорством, так присущим всем узколобым, напыщенным и недалеким ученым существам. И это при том, что их настоящие бабушки уже много лет красовались своими ужасными челюстями в их же музеях разбросанных по всему глобусу и про них было снято столько вполне достоверных и страшных фильмов их же безобразными режиссерами.
Естественно, что такое положение вещей угнетало всю местную доминантную популяцию в целом (за исключением тех - твердолобых ученых) и сильно сказывалось на многих аспектах ее развития. И это было понятно - ведь теперь они все считали себя в некотором роде пусть и развитыми, но обезьянами. Особенно остро все это проявлялось во время посещения зоопарков, в которых, как в тюрьмах, рядом с представителями других, недоминантных видов, томились их мнимые предки. Конечно, смотреть на своего предполагаемого предка, который целыми днями сидит за стальными прутьями, давится гнилыми бананами из ближайшего супермаркета, ищет блох, мастурбирует, испражняется, совокупляется и занимается еще массой естественных, но не очень приглядных дел, бывает очень и очень тяжело. Ведь хочешь - не хочешь, а все это автоматически примеряется и прикидывается безобразным наблюдателем на себя и это побуждает к мрачным размышлениям, порою на весьма отвлеченные темы. Да еще это проклятое внешнее сходство, которое буквально бросается вам в глаза прямо на входе в любой зоопарк, в эту устроенную нижними безобразниками тюрьму для недостаточно развитых видов.