– Ага, – ответила она и вдруг улыбнулась. – Что я вижу? Полицейский с чувством юмора. Вот чудеса! Вы уверены, что не хотите выпить?
– Уверен, – ответил Хейз.
– А я немножко выпью, – сказала девушка. – Меня зовут Дженни. Дженни Пеленко.
– Очень приятно.
– Субботний вечер, у всех свидания. Какая скука... – она подошла к столу и налила себе виски. – Пожалуй, надерусь-ка я сегодня. Не желаете составить компанию?
– Спасибо, но не могу.
– А чего вы боитесь? – удивилась девушка. – Мужа сейчас дома нет.
– Где же он?
– Далеко-далеко. На Тихом океане. Служит во флоте.
– Так что же насчет Феттерика?
– С ним мне надираться никогда не хотелось.
– Я не о том. Что вы о нем знаете?
– А что вас интересует? Спросите Дженни Пеленко. Я как жена парикмахера. Это итальянское выражение. Смысл его такой: жена парикмахера знает все, что происходит в городе, потому что узнает новости от мужа. Улавливаете?
– С трудом. Вы знаете, чем занимался Феттерик?
– Нет, он не рассказывал.
– Когда-нибудь он уходил из дома в перчатках?
– Вроде бы. Да, уходил. Это важно?
– Не очень. Он никогда не говорил, где работает?
– Нет. Он либо просто мошенник, либо чернорабочий. Копает канавы. Или кирпичи кладет.
– Значит, он не говорил, где работает?
– Нет.
– Вы не замечали, когда он утром идет на работу?
– Замечала.
– Когда же?
– В восемь – полдевятого.
– Он работает в Риверхеде?
– Понятия не имею. Я ещё себе налью, ладно?
– Пожалуйста. А друзья у него есть? Кто-нибудь заходил к нему в квартиру?
– Он одинокий волк, – изрекла девушка и выпила стакан залпом. – Пожалуй, надо немного полегче, – сказала она с улыбкой. – А то я делаюсь буйной, когда напиваюсь.
Хейз пробормотал что-то невнятное.
– Когда я напиваюсь, меня начинают обуревать желания, – пояснила она с той же улыбкой.
– Тогда вам и впрямь надо полегче, – согласился Хейз. – Можете ещё что-нибудь сказать о Феттерике?
– Нет. Вульгарное ничтожество. Мошенник. Копатель канав. Как-то раз я пригласила его зайти выпить. Отказался. Самое настоящее ничтожество.
– У него есть знакомые женщины?
– Никогда не видела. Ничтожество. Красивая молодая женщина приглашает его к себе выпить, а он отказывается. Чего, спрашивается, он испугался?
– Понятия не имею, – сказал Хейз. – Значит, женщины к нему не приходят?
– Нет. Кому нужен чернорабочий? Пожалуй, налью-ка я себе еще. Не желаете?
– Нет.
– Располагайтесь поудобнее, – предложила девушка.
– Мне ещё надо кое-кого опросить...
– Какая скука! Это надо же, работать в субботу вечером. А вы что, вообще не пьете?
– Почему же, пью...
– Так давайте я вам налью.
– Только не сейчас, спасибо.
– Послушайте, сейчас никого из жильцов на нашем этаже нет дома. Как-никак субботний вечер, все разбежались веселиться. Суббота, понимаете? Неужели вы не знаете, что такое суббота?
– Знаю, конечно, – успокоил её Хейз.
– А вы знаете, как можно повеселиться?
– Конечно.
– Ну так давайте выпьем. Все равно допрашивать вам сейчас некого. Кроме меня. А я одна-одинешенька. Вот и допрашивайте. Задавайте вопросы. А я буду отвечать. У Дженни Пеленко есть ответы на любые вопросы.
– Кроме тех, которые меня интересуют, – сказал Хейз.
– То есть?
– Вы же ничего не знаете о Феттерике, верно?
– Я вам уже сказала: ничтожество. Мошенник. Канавокопатель. Ничтожество. Человек, который кладет кирпичи.
– Огромное спасибо, – сказал Хейз. Дженни Пеленко допила виски и уставилась на Хейза долгим взглядом.
– Боишься? – спросила она. Хейз сделал шаг к двери.
– Спокойной ночи, миссис Пеленко, – сказал он. – Будете писать мужу, сообщите ему, что полиция весьма признательна вам за оказанную помощь. Это доставит ему удовольствие.
Он открыл дверь. Дженни Пеленко по-прежнему не сводила него глаз.
– Боишься женщин, сыщик? – крикнула она.
– Только вооруженных, – вежливо ответил Хейз и вышел на площадку.
Он уже спускался по лестнице, когда услышал крик Дженни:
– Чем вооруженных?
Те, кто работал вместе с ним, шли теперь по обе стороны черного гроба. Они шли торжественно, шаг в шаг. Гроб не казался тяжелым – наверное, потому, что его тяжесть приходилась на много плечей.
Гроб поставили на катафалк, и он отправился в путь на кладбище Санд Спит, а черные машины двинулись вслед. На кладбище пришли немногочисленные родственники Хэвиленда, он был одиноким человеком. Священник сказал несколько слов, и гроб стали опускать на холщовых ремнях. Полицейские, склонив головы, смотрели, как их товарищ уходит в землю. Стоял прекрасный июньский день. Лучшей погоды Хэвиленд не мог бы и пожелать.
Могильщики забросали яму землей, и люди начали расходиться.
Черные машины словно растворились в солнечном июньском дне. Полицейских ждала работа. Нужно было разобраться с двумя убийствами.
Роджер Хэвиленд лежал в земле, не ведая их забот. Недели через две над его могилой поставят каменную плиту, и раз в год родственники будут возлагать к ней цветы. Потом визиты прекратятся и цветы исчезнут.
Но Роджеру Хэвиленду на все это наплевать.
Роджеру Хэвиленду теперь все равно.
Роджер Хэвиленд – покойник.
Глава 11
Что может быть хуже, чем попасть на допрос к полицейскому? Известно что – попасть на допрос к двум полицейским. Необходимость отвечать на вопросы, которые тебе задают поочередно два субъекта с непроницаемыми физиономиями, кого угодно выведет из себя. Наверное, детективы потому-то и работают на пару, что так легче давить на психику.
Патрицию Колуорти допрашивал детективный дуэт в составе: Мейер Мейер и Берт Клинг. Патриция в жизни не видела, чтобы у двух человек сразу были такие каменные лица. Когда сыщики переступили её порог, она почему-то решила, что к ней пожаловали представители похоронного бюро, чтобы сообщить о кончине давно хворавшей тетки. Но оказалось, что это детективы. У них не было ничего общего с обаятельными сыщиками из кино, и Патриция даже огорчилась. Блондин, правда, мог сойти за симпатичного парня, если бы не выражение лица – ещё более непроницаемое, чем у его напарника. Патриции казалось, будто два отбойных молотка вдруг ожили и, приняв обличье сыщиков, явились её допрашивать.
– Мы нашли ваше имя в записной книжке Анни Бун, – начал лысый. – Вы с ней дружили?
– Дружила, – сказала Патриция Колуорти.
– Она была вашей близкой подругой? – спросил блондин.
– Довольно близкой.
– Как вы давно знакомы?
– Года два, не меньше.
– Вы знали о её разводе?
– Да.
– Вы были знакомы с её бывшим мужем? – поинтересовался лысый.
– Нет.
– Вы не знали Теда Буна?
– Нет.
– Когда вы виделись с Анни в последний раз?
– В позапрошлую субботу. Мы были в компании.
– С кем?
– С двумя людьми.
– Это понятно. С кем именно?
– Моего знакомого зовут Стив Брезил. И ещё там был приятель Анни.
– Как его имя?
– Фрэнк. Франк Абельсон.
– До этого вы знали Абельсона?
– Да, он приходил с Анни несколько раз.
– Между ними было что-то серьезное?
– Нет, пожалуй. Почему бы вам не допросить её бывшего мужа? Судя по тому, что рассказывала мне Анни, он собирался отобрать у неё дочь. У него был повод убить Анни. В отличие от Франка. Он очень симпатичный молодой человек.
– У мистера Буна мог быть повод, но не было возможности, – сказал блондин. – Когда его бывшую жену застрелили, он был в сорока милях от города. Владелец ресторана подтвердил это. Бун просто не мог совершить убийство.
– Значит, он ни при чем, так?
– Так.
– Но и Фрэнк Абельсон тоже не мог этого сделать. Готова биться об заклад, у него алиби. Вы собираетесь его допрашивать?
– Очень может быть.
– Почему бы вам не допросить тех, кого следовало бы?
– Например? – осведомился блондин.
– Тех, кто имеет к этому отношение, – сказала Патриция.