Когда стала очевидной попытка подкупа французами российских властей путем предоставления большого кредита, в Санкт-Петербург пожаловал сам Вильгельм II. В конце концов он себя считал как минимум не обделенным дипломатическими талантами. А то, что у него последнее время не очень ладилось общение с русским кузеном и царственным братом, списывалось на происки иностранных конкурентов и ошибки его окружения.
С Британией у России в отличии от Германии отношения все больше портились. В начале весны британцы раздули антироссийский скандал из ничего. Началось с того, что в британской прессе начали раздувать новость о том, что проданная компании Виккерса Концерном Агренева лицензия на производство соляровых движков Тринклера какая-то неправильная. Будто бы в ней нет никакой новизны, все придумано немцами, и большие деньги заплачены английской компанией совершенно зря. Причем сама компания Виккерса никаких претензий к Концерну не предъявляла. Между прочим пару подводных лодок с бензиновыми двигателями Виккерса Королевский флот вынужден был списать. Одна сгорела напрочь у пирса, а вторая, как потом выяснилось, не смогла всплыть из-за вспыхнувшего в подводном положении пожара. И хрен бы на эту английскую прессу, если б она не портила экспортные перспективы для русской оборонной промышленности.
Причем одной лицензией на тринклеры английские писаки не ограничились. Сообщение о небольшой неисправности на одном из трех аргентинских эсминцев типа «Бравый», построенных в Санкт-Петербурге, британцы раздули до гигантских размеров в том плане, что русские ничего не умеют строить, им ничего нельзя заказывать, и вообще хорошо и быстро корабли могут строить только в Британии. Все это по сути обычные конкурентные войны, но на повестке дня стоял вопрос о постройке аргентинцам второй тройки эсминцев, и скандал был ныне русским верфям совсем не кстати.
К концу марта британцы явно выкрутили руки норвежскому королю Хокону VII и заставили того отозвать свою подпись под совместным с Михаилом II заявлением о взятии Шпицбергена в совместное с Россией владение. Заместо этого Норвегия устами своего министра иностранных дел сделала заявление о том, что Шпицберген по праву первооткрытия принадлежит ей. А Форейн офис это заявление поддержал. Правда, за это норвежцам пришлось поступиться немалым. Теперь Британия и некоторые другие страны, которые готовы будут поддержать всеми имеющимися средствами норвежскую юрисдикцию Шпицбергена, могли беспрепятственно осуществлять на архипелаге и в его водах хозяйственную деятельность, правда, за определенную мзду. А те, кто был не согласен с подобной постановкой вопроса, с 1 июля должны были лишиться этого права. Это был недвусмысленный намек русским и американцам, которые добывали на архипелаге уголь и всем прочим государствам, суда которых промышляли в окрестностях архипелага рыбу и китов. Понятное дело, что сама Норвегия никоим образом не могла силой защитить свое право на владение Шпицбергеном. За нее это сделала Британская Империя. А чтобы придать своим словам дополнительный вес, Лондон заявил, что намерен отправить к архипелагу небольшую эскадру из трех крейсеров. Крейсера то может были и старенькие, построенные еще в конце прошлого века, но они несли на флагштоках Юнион-джек. А бодаться в море кому-либо с Королевским флотом было весьма чревато. Поэтому России отвечать необходимо было ассиметрично. И такой ответ был найден.
Для начала Россия совместно с Германией заявили, что не собираются признавать исключительную норвежскую юрисдикцию Шпицбергена и считают любые попытки Норвегии и ее «добровольных» защитников установить силовым способом эту самую юрисдикцию абсолютно абсурдной. Дабы дать понять властям Норвегии и британцам, что те категорически неправы, Россия заявила о ряде ответных мер. Во-первых, Петербург заявил о полном прекращении закупок английского угля для снабжения предприятий на русских Северах и судов в северных морях. Ведь во многом весь этот спор был именно из-за добываемого на Шпицбергене угля и вылавливаемой у его берегов рыбы. Так, в 1912 году за счет рыболовства в том числе в Северном океане Россия вышла на первое место не только по ценности выловленной рыбы, но и по тоннажу. (Прим.: В реальной истории в 1913 году Россия стала первой по ценности вылова и второй по тоннажу вылова.) Правда, Россия большую часть рыбы вылавливала во внутренних водах, а Британия — в мировом океане.