Прочие доходы и источники средств для индустриализации страны Концерном относились к разделу «Разное». Тут и прибыль имеющихся предприятий, и реализация добытого добра и прочее. К сожалению, некоторые старые источники прибыли иссякли. Так иссякло россыпное месторождение алмазов на Берегу скелетов, то бишь в будущей Намибии. Месторождение почти дюжину лет разрабатывалось вместе с германскими партнерами. Без них, без этих германских партнеров не получалось никак, а с ними — выходило, что половина прибылей уходила в бездонные карманы бошей. Это если считать с налогом в германскую казну. И вот эту россыпь выгребли. Люди Агренева не только знали, где искать следующую, но он уже официально владел нужным куском этой колониальной немецкой территорией, однако… Однако с ней скорее всего повторится та же история, что и с первой. То есть отдай половину прибылей в германский карман. А иначе никак. И ежели Первая Мировая война пойдет в тех же конфигурациях противоборствующих сторон, то как бы англичане не отобрали больше, чем до этого отбирали немцы. Вот и лежала очередная алмазная россыпь в будущей Намибии пока впусте.
Возвращаясь же к делу индустриализации Империи… Проблема состояла в том, что у Правительства Империи сопоставимых с Концерном финансовых возможностей для осуществления индустриального рывка пока не просматривалось. Не в том смысле, что у казны не нашлось бы треть миллиарда рублей на ближайшие пять лет. Их то найдут. Наверно. Да и Михаил чутка из своего кармана добавит. Ныне вон одного «пьяного налога» казна собирала около 800 миллионов в год. Просто в масштабах государства было бы неплохо найти на ускоренную индустриализацию хотя бы миллиард рублей. А лучше полтора. Но таких денег в казне, увы, не предвидилось, если только вдруг и дальше не пойдут такие же урожайные годы как этот. И то больше половины средств придется израсходовать на инфраструктуру типа железных и прочих дорог. А теперь еще наверно и на постройку ГЭС. И что останется? Зато у государства имелась куча бюджетных статей, на которые казенные деньги нужно обязательно выделить. Теоретически бабла можно было бы занять зарубежом или внутри страны, но еще больше увеличивать госдолг не хотел ни Император, ни Министр финансов Коковцев, ни Председатель Совета Министров Штюрмер. Первых людей Империи удалось убедить в том, что бесконтрольный допуск иностранцев в экономику Империи — это потенциальное зло. Потому сей процесс нужно было как минимум хорошо контролировать. И слава Богу, что никто из высших лиц государства ныне не хотел больше дозволять иностранцам вкладываться в отечественную банковскую систему. Закрытие двух этих вопросов произошло в немалой степени благодаря именно князю Агреневу, хотя не будь массы союзников и попутчиков в этих вопросах, еще неизвестно как бы оно решилось. Сторонников иностранного участия, которые и дальше, ничего не делая, были не прочь греть руки на чужих деньгах в Империи хватало. Был и еще один плюс — нынешнее отсутствие в Империи золотого рубля серьезно затрудняло движение через границу в обоих направлениях крупного спекулятивного капитала и вывод крупных прибылей для капитала инвестиционного. По крайней мере без гарантий со стороны русского Минфина иностранные рантье вряд ли захотят ввязываться играть в новые игры на русском рынке. А русский Минфин не согласится на повышенные проценты, которые в этом случае затребуют иностранные банки. Так что вопрос бесконтрольного влезания иностранцев на русский рынок со своими «иностранными инвестициями» в немалой степени теперь был зарегулирован.
Впрочем, не все было так уж плохо у казны с финансами. Наведение порядка в вертикале власти улучшило финансовую дисциплину ведомств и на местах. Да и участившиеся «посадки» нечистых на руку вельмож, чиновников и гешефтмахеров наконец, похоже, начали давать результат. Три раза тьфу, но воровать стали меньше, а раскрываемость финансовых преступлений стала намного лучше.
Кроме всего прочего у государства имелся такой механизм как эмиссия. После окончания русско-японской войны к этому инструменту не прибегали. Тут ведь стоит только начать, и будет крайне трудно остановиться. С другой стороны многими независимыми экономистами ограниченная эмиссия признавалась делом даже полезным, если только средства пойдут реально на развитие производства, а не на затыкание дыр в бюджете. Удержаться на этой тонкой грани. А использовать ограниченную эмиссию для индустриализации страны за счет внутренних резервов, специалистов и технологий еще никто и никогда в России не пробовал. Потому хоть в Правительстве признавали необходимость ускоренной индустриализации, мало кто был уверен в том, что финансы Империи опять не сорвутся при этом в штопор.