В европейских столицах сразу попытались расшифровывать то, что имели ввиду русские в Петербурге. наверняка это была цена, которую хотят получить русские за урегулирование нового марокканского кризиса. Более того, своим ходом русские явно показывали, что могут в случае чего отвлечься от европейских дел на дела дальневосточные. А это выходило для стран «Сердечного согласия» совсем грустно, поскольку самостоятельно заниматься Дальним Востоком русским придется очень долго. А в Европе в это время Англии и Франции будет противостоять Германия с Австро-Венгрией. Расклад получался так себе. Более того, если не отдать по-хорошему русским новую игрушку, которой они заинтересовались, то потом ее все равно придется отдавать по-плохому, если в Европе запахнет порохом. А впридачу к ней что-то еще. Поэтому затребованное лучше отдать сразу. Ну, может поторговаться немного и недолго. Именно недолго, пока русские не сцепились с китайцами. В конце концов для европейцев это не свое, поэтому не столь жалко, и это не так уж и много за Марокко. И, наконец, это все скорее всего означает, что русские не намерены прибирать к рукам всю Маньчжурию, если, конечно, тем самым русские не провоцируют конфликт, чтобы отхватить что-то большее. Но для того, чтоб замахнуться на большее нужны войска, а Россия их на Дальнем Востоке не концентрировала.
Первым на дальневосточную интригу отреагировал германский Кайзер. Вильгельм II в присущей ему манере заявил, что человеческого отношения узкоглазые к себе не понимают и вечно стараются обмануть европейцев, несущих Китаю плоды цивилизации и просвещения. Поэтому он всячески поддерживает своего русского брата-императора в стремлении обезопасить свои границы. А русскому царю нужно обязательно твердо отстаивать в Китае свои интересы. Но в том же духе он говорил про японцев в 1904 году, и после этого преспокойно торговал с ними всю войну. Так что на Вилли обращать внимание не стоило. Ему явно хочется, чтобы русские в марокканских разборках не участвовали.
Первым, кто докопался до того, что в Петербурге понимают под Бэйдахуаном, был английский посол в России Джордж Бьюкенен. Размеры русской претензии на Дальнем Востоке ни ему, ни Форейн Оффис не понравились. Русские нацелились на очень большой кусок, хотя и для всех прочих почти бесполезный. От самой северной точки корейско-китайской границы граница желаемого русскими шла почти на север по необжитой гористой местности до станции КВЖД Муданьцзян, потом по реке Муданьцзян до её впадения в Сунгари, а потом по Сунгари до впадения в Амур. А вот все, что восточнее этой линии русские хотели заполучить себе. Британцы сразу же запустили свою обычную пластинку об ответственности их нации перед всем остальным миром, о том, что английский парламент не потерпит столь вопиющего нарушения международного права и так далее. Все это, дабы не отдавать русским даже то, что англичанам вовсе не принадлежит и никогда не понадобится. А немцы, увидев, что британцы теперь решили выступить еще одновременно против русских, сразу взбодрились и вновь приподняли свои претензии к Парижу. Потом в прессу попали слова Великого Князя Николая Николаевича, заявившего, что если коалиция Британии и Франции вдруг решила, что именно она будет в мире решать что и кому достанется, то очень быстро дождется противостоящего ей союза. И тогда делиться придется не только и не столько Франции. Предупреждение сердечносогласникам было явно суровое. Потом на эти слова откликнулся Вильгельм II, поведавший миру, что он давно ратует за справедливое распределение ресурсов и всегда готов… Ну и так далее…
Вообще претензию Китаю в Петербурге копили давно. Еще с 1902 года. А кусок китайской территории был давно присмотрен, обоснован и «обнюхан» со всех сторон. Потом только его границы несколько менялись. Немалую роль в окончательном варианте сыграли Русская Дальневосточная компания, ее глава Игорь Дымков и лично князь Агренев. Состояла желаемая территория из трех кусков: северного, южного и то, что попало между ними просто для их связи.
На 1911 год граница между Китаем и Россией в Приморье проходила по реке Уссури. К реке жались железная дорога, имеющая стратегическое значение, Хабаровск, казачьи станицы и поселки на русской территории, а также проезжие дороги между ними. Фактически железная дорога на протяжении от озера Ханка до Хабаровска находилась в зоне обстрела дальнобойной артиллерией с китайского берега. Ну, или в пределах однодневного перехода вражеских войск от границы. То есть перерезать чугунку и все сообщение с Приморьем можно было за один день. Тут никакие войска среагировать не успеют. Поэтому крайне желательно было границу отодвинуть от Уссури и от железной дороги, но при этом также было желательно, чтобы граница опять проходила не по суше, а по реке. Так что выбор рек Сунгари и Муданьцзян для этой роли сразу становится понятен. Какую-то часть междуречья этих рек потом можно будет использовать для пашни. Остальной территорией тоже найдется применение.