Ветер с океана пробирался под тонкую куртку и, заставляя все тело покрываться гусиной кожей, трепал волосы, запутывая их в мелкие узелки. Макс стоял совсем рядом, медленно, по ветру выпуская дым.
— Что значит эта тату? — я коснулась пальцами розы на его шее. Он чуть дрогнул. Но не отстранился.
— Верность… Я сделал ее, когда встретил свою девушку… Она ворвалась в мою жизнь как ветер, что сейчас бьет в лицо своими порывами и заполнила мой мир собой в считанные секунды.
Я убрала руку и решила, что раз он сам заговорил о своей девушке, то можно спросить то, что меня так интересовало.
— Что с ней произошло?
— Ее убили. — Он чуть помедлил, будто собирая все силы, чтобы рассказать всю историю. — Она пошла с подругами на девичник в клуб. Там, такой же мудак как Сэм, накачал ее какой-то дрянью, она сказала подругам что не очень хорошо себя чувствует и попрощалась. Но до дома так и не дошла. Через четыре дня ее нашли. Случайно, на другом конце города, возле заброшенного здания… Полиция не стала никого искать, они написали что она умерла от передоза, а вмятину в черепе списали на падение с той самой заброшки. — Он выбросил окурок и прикурил новую сигарету. — Прошло уже два года и ты первая, кому я смог рассказать. — Ему было тяжело об этом говорить, я его не торопила и не выпытывала детали, было видно, что ему нужно высказаться. Вылить всю боль и горечь, которая копилась в нем все это время.
— Мне очень жаль…
— Поэтому я так хочу засадить Сэма. Такие ублюдки не должны находиться в обществе.
Мне хотелось его обнять, чтобы выразить свою поддержку, сказать этим жестом, что он не одинок, что может рассчитывать на меня. Но решив, что это будет неуместно, я лишь взяла его за руку и несильно сжала.
Он повернулся и заглянул мне в глаза так, словно хотел увидеть что-то конкретное и, тряхнув головой, отвернулся.
— Теперь твоя очередь рассказывать душещипательную историю. — Он фальшиво улыбнулся. Ясное дело, что ни о какой искренней улыбке после копания в незаживших ранах и речи быть не может, но было странно видеть такую неумелую наигранность на его лице.
— А что я? Родителей я не помню, они погибли в автокатастрофе, когда мне не было четырёх лет; меня растил брат, но и он погиб. Какая-то перестрелка в переулке… Он просто проходил мимо… Его не должно было быть там… да, мне было тяжело тогда, я страдала как никогда в жизни, но за семь лет боль утихла и отступила. Я не забыла, но уже не больно от воспоминаний о нем.
Со мной всегда была Элис. Поддерживала, отвлекала, выводила из депрессии; она — моя семья, моя опора и лучшая подруга, которую только можно желать.
— Это редкость — такая дружба сейчас. Ей очень повезло с тобой, — На этот раз он улыбнулся уже искренне. — Как и Джиму… — это было сказано уже тише и куда-то в сторону…
— Макс, с тобой тоже кому-то очень повезёт! — я положила руку ему на плечо. — Ты чудесный человек! Я очень давно не встречала таких, как ты!
— Каких? Опустошенных, с разбитым сердцем, никому не нужных?
— Нет. Самоотверженных, добрых и честных. И ты нужен. Никогда не говори, что ты не нужен! Где-то есть тот, кто тебя любит и верит в тебя! Ты просто пока не знаешь кто это. Но когда узнаешь, счастливее тебя не найдёшь во всей вселенной. Ты сразу поймёшь, что это та самая. — Я описывала чувства от первой встречи с Джимом. Тогда я сразу поняла, что он мой человек, что мне с ним будет хорошо. И не ошиблась.
Он молчал с минуту, а потом внимательно посмотрел на меня и заговорил уже тише:
— А если я нашёл ее? Ту самую… Нашёл, но она не чувствует того же, что чувствую я? Или чувствует, но не хочет признать это, думая, что это неправильно, что она сделает что-то противозаконное, если доверится сердцу? Что мне тогда делать?
— Макс… Не надо, прошу…
— Не надо чего? Правды? — Он встал в шаге от меня, ровно напротив. — А что если она так близко, что я не могу ни о чем думать, кроме как о том, как хочу ее поцеловать? А что если я не могу забыть вкус ее губ, после мимолетного поцелуя? — Он подошёл вплотную. — Что мне делать, Рия? — Его лоб уткнулся в мой.
— Макс…
— Скажи мне! Что мне делать? — Он перешёл на крик и положил руки на капот машины по бокам от меня, глядя прямо в глаза.
— Я не знаю! Что ты хочешь услышать? Что меня тянет к тебе? Что я думаю о тебе, а не о Джиме, с тех пор как мы встретились? Что мне уже снится эта чертова роза на твоей шее? Что я с ума схожу от войны внутри себя? Да! Все именно так! И я не знаю, что с этим делать! Ты это хотел услышать? — Я кричала в ответ, в то время, как глаза наполнялись слезами.
— Да.
Коротко и ясно. Именно это он и хотел услышать. И мой ответ он воспринял как руководство к действию.
Макс взял мое лицо в ладони и поцеловал. Нежно, чувственно. В нем не было робости. Он знал, что делает. Каждое движение было наполнено уверенностью в правильности происходящего. В этот момент я не могла сопротивляться, да и чего кривить душой, мне не хотелось сопротивляться. Я полностью отдалась этому поцелую, несмотря на зарождающееся где-то в глубине души отвращение к себе, которое смешивалось с бабочками, трепыхающимися внутри, задевая рёбра и каждый нерв своими крылышками. Одна его рука сместилась на мою шею, подтягивая к себе, чтобы углубить поцелуй, другая лежала на талии и прижимала так сильно, что я чувствовала его сердце, словно оно бьется в моей груди. Его язык изучал незнакомое пространство, скользя по моему.
Когда воздуха перестало хватать, он чуть отстранился и его губы переместились на шею.
— Макс, пожалуйста… Мы не можем… Это неправильно… — Говорить было сложно, голос дрожал и то и дело срывался. Я не хотела, чтобы он останавливался, но мозг яростно пытался противостоять нахлынувшим чувствам.
Он втягивал, кусал и снова целовал чувствительную кожу. Я кусала свои губы, чтобы не застонать, и впивалась ногтями в его руки. Все органы чувств работали на пределе возможностей, нервы вибрировали натянутой струной. Я немного отодвинулась от него и приподняла его лицо за подбородок.
— Не оставляй следов. Я не хочу, чтобы он узнал так…
Он кивнул и снова припал к моим губам.
Мы целовались долго, сладко, выпивая друг друга до последней капли. Его парфюм дурманил и заставлял желать его ещё больше. Я забралась ледяными руками под его одежду и положила ладони чуть ниже лопаток, его мышцы напряглись, реагируя то ли на прикосновения, то ли на холод. Я поерзала на капоте, усаживаясь удобнее, и обхватила его ногами. Губы уже онемели и горели. Его руки крепко держали меня за талию, и в такт движениям языка сжимались и вдавливали мое тело в его разгоряченный торс.
Уже совсем стемнело и стало намного холоднее, несмотря на жар, исходящий от тел. И новый порыв ледяного ветра дал отрезвляющую пощёчину, возвращая в реальность.
И когда уже казалось, что остановиться невозможно, мой разум и совесть сплотились и взяли верх над чувствами. На очередном вдохе я уперлась в его плечи руками и отстранилась.