– Не одобрили потенциальную жену?
– Они ее в глаза не видели. К тому же, их мнение по поводу Джинни для меня не имело никакого значения. Ни мать, ни отец не явились на торжество по той простой причине, что я пригласил другого.
– Не понимаю, – нахмурилась Джулиана.
Трэвис взял еще кусок хлеба.
– Они разбежались, когда мне было четырнадцать. Развод был крайне скандальным, за все время судебных разбирательств ни один из родителей словом добрым не обмолвился о супруге. Собственно, и до развода было то же самое. Когда я пригласил их на свадьбу, каждый первым делом поинтересовался, приглашен ли другой.
– Ах, мой дорогой, – сочувственно вздохнула Джулиана.
– Мать ясно дала понять, что приедет на бракосочетание только в том случае, если отца на торжестве не будет. Отец выдвинул аналогичное условие. Я отказался потакать их разборкам, в результате родители не соблаговолили прибыть на свадьбу.
– О, Трэвис, это ужасно. Они поставили тебя в крайне неловкое положение. Естественно, что ты не мог пригласить кого-то одного. Неужели они не понимали, неужели не догадывались, какие чувства ты испытываешь в связи с их ультиматумом?
– Сомневаюсь, что мои чувства кого-то волновали, – сухо процедил Трэвис. – Оба были слишком увлечены собственными эмоциями. Впрочем, как и всегда. Я ненавидел выходные, которые проводил с отцом, потому что тот вечно бубнил, какая паршивая у меня мать. А когда возвращался домой, мать доставала меня рассказами о том, что в очередной раз натворил отец и с какими потаскушками он встречается.
– Кошмар, – поморщилась Джулиана.
– Нельзя сказать, что в наше время такие отношения редкость, и мы оба это знаем. Честно говоря, для всех нас стало большим облегчением их отсутствие на моей первой свадьбе. Уверен, что ситуация ничуть не изменилась, так что не стоит приглашать моих родителей, милая.
– А братья или сестры у тебя есть?
– Парочка сводных братьев и две сестры. Мы едва знакомы. И мать, и отец вскоре после развода завели новые семьи. Но я уехал в колледж через три с половиной года после их расставания, поэтому не имел возможности проводить много времени со своими новыми братьями и сестрами. Единственный раз, когда меня пригласили принять участие в их жизни, – когда каждый из родителей попросил меня внести свой вклад в оплату колледжа их детей.
– Что ты и сделал, как я понимаю, – сморщила нос Джулиана.
– Конечно. Почему нет? Им было известно, что я в состоянии себе это позволить. Я до сих пор оплачиваю счета троих из них. Старший в прошлом году получил диплом и устроился на работу в компанию моих знакомых.
– И родители милостиво позволяют тебе обеспечивать своих детей? Позволяют финансировать учебу сводных братьев и сестер? Позволяют устраивать их на работу? Но не считают нужным прибыть на твою свадьбу?
– Полагаю, они рассматривают оплату счетов на образование, как мой вклад в семью. Все бесспорно уверены, что в финансовом отношении я один в состоянии с этим справиться. И они правы, черт возьми. Только не слишком переживай по этому поводу, хорошо? Оно того не стоит. Задумала остудить сырный соус или все-таки зальешь им макароны?
– Черт возьми, – ахнула Джулиана и вскочила на ноги. – Макароны! Совсем про них забыла. Они же превратятся в месиво. Невозможно есть переваренные макароны. Особенно, когда готовишь аль денте.
– Сырный соус прекрасно подходит к кукурузному хлебу, – заявил Трэвис, макнув ломтем в тарелку.
– Трэвис, – попросила Джулиана, стоя около раковины и промывая макароны в дуршлаге, – дай мне адреса своих родителей. Все-таки мне кажется, мы должны их пригласить вне зависимости от того, как они поступили в прошлый раз. В конце концов, это было давно. Теперь они наверняка подобрели.
– Очень сомневаюсь, но поступай, как знаешь.
– Ты часто видишься с родителями?
– Очень редко. Иногда на днях рождения – несколько коротких визитов на протяжении многих лет. Чего вполне достаточно для всех заинтересованных сторон.
– Почему ты так говоришь?
Трэвис снова макнул ломоть в сырный соус.
– Потому что оба сосредоточены исключительно на своих новых семьях. И на новых детях, так сказать.
Джулиана округлила глаза, осененная неожиданной догадкой.
– А ты напоминание о неудачном прошлом, да? Живое свидетельство их провала. Наверняка их гложет чувство вины за то, что они разорвали твой мир на части и столько лет обливали друг друга грязью в твоем присутствии. Поэтому гораздо проще всячески избегать бывшего супруга.
– Уверен, они вздохнули с облегчением, когда я уехал в колледж. Самое интересное, что оба оказались неплохими родителями во второй раз, – задумчиво произнес Трэвис, не прекращая жевать. – По крайней мере, насколько я могу судить. Мои сводные братья и сестры выглядят весьма счастливыми и благополучными. Похоже, вторые браки моих родителей вполне удались.
– Ой. Проклятье.
Джулиана включила холодную воду и подставила палец под струю.
– Что случилось? – с беспокойством взглянул на нее Трэвис. – Обожглась?
– Чуть-чуть. Все в порядке, – отмахнулась Джулиана. – Отлучусь на минутку. Нам повезло – макароны, к счастью, не слишком разварились.
Потому что оба сосредоточены исключительно на своих новых семьях.
Лаконичное объяснение Трэвиса, почему он не особенно близок с родителями, эхом звучало в голове Джулианы, пока она лежала в постели, ожидая выхода жениха из ванной. Теперь стало ясно, что после развода и повторного брака родителей Трэвис был оставлен за бортом, так и не став настоящей частью ни одной из новых семей.
А несколько лет спустя и его брак закончился разводом, когда жена вернулась к первому мужу.
Пять лет назад с ним вынужденно, ради семейного бизнеса, обручилась Элли, а затем разорвала помолвку.
Учитывая все обстоятельства, нечего удивляться, что у Трэвиса сложилось весьма нелестное впечатление о семейной жизни. Он всегда был одинок. Никто и никогда по-настоящему его не любил, никто и никогда не принимал в расчет его чувства. Однако все с удовольствием использовали его возможности ради достижения своих целей.
Дверь ванной открылась, и показался Трэвис с полотенцем вокруг бедер. Зевнул, и Джулиана тут же решила, что он невероятно сексуален даже когда зевает. Очень похож на огромное, слегка прирученное дикое животное, случайно забредшее в невероятно уютную белоснежную спальню.
– Все еще считаешь меня низковатым? – блеснул глазами Трэвис, увидев, как беззастенчиво разглядывает его Джулиана.
– Это с лихвой компенсируется, – торжественно заявила та, отложив книгу, которую читала. – Сегодня я звонила Мелвину.
– Парню, который поставляет тебе кофе?
– Угу. И спросила, сможет ли он снабжать меня еще и чаем. Он ответил утвердительно.
– Ясно, – рассеянно кивнул Трэвис, потирая затылок, и подошел к кровати.
– Уверена, что у чая прекрасное будущее, – с энтузиазмом подалась вперед Джулиана. – Трэвис, ты никогда не замечал, что вдоль всего побережья располагается огромное количество кофейных магазинов и кофеен, но не чайных?
– Что вполне объяснимо, – заметил тот, повесив полотенце на стул. – Кофе приносит доход, чай нет. Потому что его никто не пьет.
– Неправда. Я пью. Как и многие другие. – Джулиана с трудом оторвалась от созерцания обнаженного мужского тела. – Бьюсь об заклад, у чая тысячи поклонников.
– Тысячи? Сомневаюсь, – покачал головой Трэвис, откинул одеяло и забрался в постель.
– Просто в ресторанах, как правило, очень скверно готовят чай – шлепнут пакетик в чуть теплую воду, и дело с концом, – вот и кажется, что все вокруг любят исключительно кофе. Вне дома приходится пить кофе, чтобы не платить за плохой чай.
– Интересная точка зрения.
Трэвис взбил подушки и потянулся за стопкой документов, оставленных на вечер.
– Хочу сказать, что если бы существовало заведение, в котором подают правильно заваренный чай, то от клиентов не было бы отбоя. Туда ринулись бы толпы страждущих. Покупали бы пачки, чтобы забрать с собой. Экспериментировали с разными сортами и наслаждались так же, как крепким кофе.
Трэвис сосредоточенно изучал бумаги.
– Хочешь добавить чай в ассортимент «Очарования»? Нет проблем. Вперед.