– Прямо настоящая крепость, – Эдик задрал голову вверх. – И что нам делать? Просто постучать?
Резкий и ржавый скрежет, раздавшийся над площадью, был достаточно красноречивым ответом. Обитатели Круглой башни заметили незваных гостей. Окно справа от вывески приоткрылось ровно настолько, чтобы сквозь получившуюся щель пролез ствол автомата, уставившийся прямо на Барса.
– Кто такие? – коротко поинтересовался мужской голос. – Зачем пришли?
– Мы не местные, – Барс осторожно шагнул вперед, поднимая руки. – Собираемся двигаться дальше, но у нас почти не осталось припасов. Поменяться хотим.
– Стой, где стоишь, – приказал голос. – Шаг вперед – стреляю. Ты из Замка? От Варга?
– Нет, я сам по себе, – ответил Барс.
– Ну и иди, куда шел, раз сам по себе, – мужчина за ставнями слегка тряхнул автоматом. – Мне проблемы не нужны. У меня тут пятнадцать здоровенных лбов, самим жрать нечего.
– Врет, – прошептал Лёшка. – Там всего несколько человек. Вроде бы даже женщины и дети есть.
– Хорошо-хорошо, – Барс примирительно кивнул. – Понимаю. В Замок нам сейчас нельзя. Где еще здесь живет кто-нибудь? Не хотелось бы объедать местную братию, но у нас с харчами совсем труба. Мужики дуреют.
– Есть одни ребята, – нервно ответил мужчина после небольшой паузы. – В подземном переходе на станции. В свое время натащили с супермаркетов неподалеку консервов с макаронами, воды, кровати из отеля при автовокзале взяли… У этих могло что-то остаться. Главного у них Алексей Иванович зовут, скажи, что тебя Бобер послал. Может, до чего и договоритесь.
– Алексей Иванович, – повторил Барс, чтобы лучше запомнить. – От Бобра. Верно?
– Верно. Ты уж извини, что я так резко, – замялся Бобер. – Ну никак не могу я тебя впустить. Ты вроде нормальный мужик, понимать должен. А в Замок лучше не ходи, и с Варгом не связывайся.
– Хорошее предупреждение, – проворчал Барс себе под нос. – А главное, своевременное.
– Только если что – я тебе этого не говорил, – предупредил Бобер перед тем, как захлопнуть ставни. – Там ребята крутые.
Площадь перед Круглой башней вновь затихла – будто бы и не было этой короткой беседы. Закрытые уродливыми ставнями окна безжизненно смотрели на Барса, но он все еще чувствовал на себе и другой взгляд. Обитатели башни сейчас прижимались к щелям, разглядывали его и остальных – не то, чтобы испуганно, но все же настороженно. Толстые стены обеспечивали надежную защиту от пуль, но ссориться с кем бы то ни было Бобер и его люди никак не могли. Скорее всего, Лёшка прав, и внутри их совсем немного.
– Ну чего? – поинтересовался Эдик. – Куда теперь? Похоже, в этом заведении нам не рады.
– Это точно, – вздохнул Королев. – Ладно, попробуем дойти до станции. Я покажу, здесь недалеко.
Дальше двигаться стало легче – вышли на набережную, и теперь уже не приходилось осторожно выцеливать каждый поворот за угол. Местность просматривалась на сотни метров, и даже железная дорога и сама станция уже были кое-как видны. День окончательно вступил в свои права и унес утреннюю сырость и прохладу. Барс опустил респиратор и слегка расстегнул ворот куртки. Конечно, не следовало, но соблазн хоть немного подышать осенним воздухом полной грудью был слишком велик. Тем более что по сравнению с родным Питером фона здесь, можно сказать, и вовсе не чувствовалось. Самому Барсу не приходилось бывать в Выборге раньше, до Катастрофы, но, если верить словам Королева, город почти не пострадал от боеголовок – то ли помогла противоракетная защита, то ли бомбить здесь было попросту нечего.
– Почти пришли, – проинформировал Королев. – Мимо автовокзала на площадь, а потом вниз, под землю.
Снова под землю. Все-таки успел Барс за эти несколько дней привыкнуть к тому, что над головой – небо. Пусть не голубое, как раньше, в детстве, а угрюмое, серое от вечных туч, но все-таки настоящее небо, а не потолок туннеля или станции. Раньше ему казалось, что он уже давно приспособился к метро, но последние две недели быстро расставили все по местам. Не создан человек для того, чтобы жить под землей. Не создан – и все тут. Пусть на поверхности и фон, и мутанты, а все равно как легче. Даже дышится по-другому. И теперь спускаться в переход почему-то совершенно не хотелось. Или виной тому было тягучее и неприятное предчувствие? Не опасность – нет, что-то другое, слабое, иногда почти незаметное, но назойливое, как боль от занозы в пальце.