Сам Дмитрий выступал в нескольких жанрах, одновременно являясь и худруком. Голос, которым его наделила природа, вполне годился для того, чтобы разговаривать, но Дмитрий приспособил его и для пения — благо, слух был хорош. В сопровождении аккордеона получалось неплохо. А сатирические куплеты были его коронным номером.
На аккордеоне играл лейтенант Ивушкин. Играл хорошо, но на репетиции опаздывал. Когда он долго не приходил, женщины отправлялись его искать по гарнизону и, обнаружив лежащим на спине под «Москвичом», упрашивали: «Поиграй, Ивушка! Не срывай нам репетицию, Ивушка!» Он вылезал из-под машины, женщины хватали его под руки и тащили в клуб, неумытого и неодетого.
В числе участниц художественной самодеятельности была одна, которая, как и Жариков, бралась за все подряд, хотя не могла похвастаться талантами. Во всем выручала ее броская красота. Говорится: с лица воды не пить. А ведь неправда. По ней в свое время вздыхали все однокурсники медицинского, ей предлагали руку и сердце весьма достойные женихи разных возрастов. Она вышла замуж за летчика, заместителя командира эскадрильи, и уехала с ним в гарнизон, без особого сожаления бросив институт с половины третьего курса. Медицина не была ни ее мечтой, ни призванием, она поступила в институт, потому что все подруги учились. На людей и события она смотрела из-под шелковисто-черных, полуопущенных ресниц, уверенно расточая свою обворожительную улыбку. Женщины ее типа, которых на свете не так уж много, не сомневаются в том, что им определено лучшее место под солнцем. Не сказать чтобы она после замужества стала сердечным другом своему супругу. Она была красивой женой, всем на зависть, и замкомэск — видный мужчина тридцати лет, отличный летчик, майор — гордился ею. Одевалась она по последней моде. Детей в семье не было. Майор имел «Волгу», люксовский вариант, которая была отдана в полное распоряжение жены.
— Дмитрий Сергеевич, я принесла сегодня новую песенку, вот послушайте,— говорила она Жарикову, беря его за руку и увлекая к аккордеонисту Ивушке, сидевшему в углу.
Она называла Жарикова не Димой, как все остальные, а по имени-отчеству.
Жариков терпеливо слушал посредственно исполняемую, маловыразительную песенку и включал ее в репертуар будущего концерта, не имея силы отказать.
Дело с художественной самодеятельностью шла ни шатко ни валко до первого концерта. А как выступили, да все получилось, без провалов, да народу собралось полный зал,— сразу же коллектив определился. Секрет успеха заключался в репертуаре — свежем, злободневном, выдержанном, в хорошем тоне. Не зря Жариков поездил в городе по театрам и студиям: достал редкие репертуарные сборники, наслушался умных советов настоящих артистов.
После концерта подполковник Нагорный сказал Дмитрию:
— Тебе удалось сдвинуть самодеятельность с точки замерзания. Организаторские способности есть, только захотеть надо…
Со временем полковая самодеятельность завоевала в гарнизоне большую популярность, ее концертов ждали, как гастролей приезжего театра. И не только в военном городке выступали артисты, наскоро сменившие летно-техническое обмундирование на цветастые костюмы сцены. О них узнали, их начали приглашу колхозы и на предприятия района.
Однажды по приглашению выступали в РДК — районном Доме культуры. Прошли все номера на бис Жарикова с Ивушкиным, исполнившим сатирический куплеты, публика долго не отпускала. Сквозь шум аплодисментов прорывалось скандированное:
— Мо-лод-цы! Мо-лод-цы!!!
После концерта в РДК устроили танцы. Гостей попросили остаться. Плясали беспрерывно, без отдыха, киномеханик припас не одну катушку магнитофонной ленты с новейшими записями. Местные девчата, конечно же, проявляли повышенный интерес к партнерам с голубыми погонами. Местные парни по двое, целыми компаниями куда-то исчезали и возвращались. В зале все больше становилось подвыпивших. Возбужденный шумок иногда грубо нарушал музыку, поминутно хлопали двери. Несколько парней ввалились в зал в расстегнутых пиджаках и перекошенных галстуках, один держал платок у щеки — видно, что после драки.