Новые друзья уже несколько раз намекали, что надо бы Димку Жарикова вытащить из глухомани. Ему бы по плечу была руководящая комсомольская работа.
Та самая участница художественной самодеятельности, что смело выступала в любом жанре и расточала вокруг свою обворожительную улыбку, сказала однажды:
— Дмитрий Сергеевич, как только вам нужно будет в город, вы позвоните мне..
До города сто километров. Надо на попутной машине или мотоцикле выехать на шоссе, а уж там ловить междугородный автобус, который, кстати, может остановиться, а может и прокатить мимо. Добираться вот так, «на перекладных», это около трех часов утомительного пути. И Дмитрий воспользовался любезным предложением. Позвонить по телефону на квартиру заместителя командира эскадрильи он, правда, не решился, но, увидев на улице знакомую «Волгу» и ее, одну за рулем, поднял руку. Поднял, и быстро опустил — можно было подумать, что он просто поприветствовал кого-то,— а машина уже резко тормозила около него, шурша о землю неподвижными колесами, и Дмитрий юркнул в машину, захлопнул дверцу. «Волга» сорвалась с места.
— Подбросьте до трассы, если есть время.
— Почему до трассы? Я отвезу вас в город! И обратно доставлю.
— Спасибо. Но пока я буду решать свои вопросы, не стоять же вам с машиной…
— Да что вы, Дмитрий Сергеевич! У меня в городе папа, мама и сто подруг.
— Ну, тогда другое дело.
Выехали на асфальтовое шоссе. Женщина была опытным и смелым водителем. Она выжала педальку газа почти полностью, ее маленькие руки в капроновых перчатках изящно, без малейшего напряжения держали руль, в то время как стрелка спидометра подрагивала на цифре «100».
Разговорились, вспомнив последнюю репетицию. Первоначальное смущение с обеих сторон прошло. Она пропела ему новую песенку Александры Пахмутовой, которую только разучила и хотела бы включить в свой репертуар. Дмитрии слышал эту песню два раза по радио, но слов не запомнил. Теперь он охотно подпевал.
Старая, не очень широкая и не совсем гладкая автострада бежала навстречу. Чего только не перевидала она за свой век, каких ездоков не носила на своей спине. Наполеоновская конница шла, танки Гудериана громыхали, части наступающих советских войск двигались на запад. У деревьев, которыми обсажена дорога с обеих сторон, стволы выбелены до половины известью и стоят они шпалерами, как солдаты.
Нынче на автостраде множество иностранных туристов. Они едут с запада на восток, едут в нашу страну в одиночку и целыми подразделениями, машины разных марок проносятся мимо деревьев, стоящих молча.
Удивительно быстро промелькнули десятки километров пути. «Волга» взлетела на холм, и с его вершины враз открылась вдали панорама города: кварталы домов, сизое облако над заводским районом, вставшие тут и там первые многоэтажные здания.
Через несколько минут «Волгу» приветствовал зеленым глазком первый городской светофор.
— Куда подъехать, Дмитрий Сергеевич?
— К горкому комсомола, если можно.
Вливаясь в строй других легковых машин, автобусов и троллейбусов, «Волга» должна была замедлить ход.
— Все вы заняты, Дмитрий Сергеевич. Надо бы хоть раз отдохнуть, развлечься. У меня сегодня веселое настроение. Приглашаю.
— Куда?
— У меня в городе сто подруг, я же говорила вам. Хотите побыть в интересном обществе?
Бормоча не очень связные слова, Дмитрий долго формулировал свой ответ, из которого все-таки следовало, что ему надо в горком. Как только машина остановилась, он поспешно вылез.
Дома захотелось хорошенько вымыться. Достал из шкафа пару свежего белья, невольно вспомнив, что выстирано оно и отутюжено руками Ирмы. Быстрыми, неутомимыми руками, которые умели делать все. В ванной все еще сохранялся порядок, наведенный хозяйкой. Перед тем, как затопить колонку, Дмитрий повернул кран — для пробы. Издевательское шипение вырвалось из крана вместо воды.
Стукнула дверь ванной. Белье, брошенное с силой, шлепнулось на диван сбитой птицей. Порой свои стремления обуздать очень трудно. Не вымылся, и теперь не хочется ни одеваться, ни что-то делать —, оцепенение какое-то нашло. Затяжка-другая табачного дыма способна несколько успокоить нервы. В этой квартире, правда, курить не принято, но в порядке исключения… Ах, все равно!