— Все уже перегорело, все стало на свое прежнее место, товарищ подполковник. Секретарство почти забылось.
Нагорный посмотрел на него строго:
— А вот это плохо, что забываешь.
Почему? — удивился Жариков.
— Потому, Дмитрий Сергеевич, что за годик секретарства ты накопил определенный опыт партийно-политической работы, и держать его под спудом не годится. Не имеешь права. Надо стать партийным активистом у себя в эскадрильи. Не дают тебе партийного поручения по твоим силам — ты сам прояви инициативу. С комсомольцами займись, подскажи сержанту Концевому, помоги ему, он молодой секретарь эскадрильской комсомольской организации. Ушел ты, скажем, с должности, но по убеждению своему остаешься политработником, на которого мы будем рассчитывать и опираться.
— С должности не я ушел, товарищ подполковник, Меня «ушли»,— заметил Жариков и рассмеялся.
Нагорный шутки не принял. Наоборот, вспылил.
— Что-о? Ушли тебя? Это неправда! Сам ты все забросил, подвел комсомольскую организацию, зазнался, черт побери!
Повышенный тон начальства заставил техника вытянуться.
— Ты мне каблуками не щелкай! — еще больше рассердился Нагорный.— Выправку свою он мне показывает. Надо было работать в комсомоле, как сначала работал — вот чего от тебя все ждали. А ты начал дурака валять. Эх, Жариков, Жариков…
Этот неожиданный выговор возмутил Дмитрия. Сколько же можно пилить товарища Жарикова? Не дослушав Нагорного, Дмитрий приложил руку к шапке.
— Разрешите идти? Мне самолет готовить надо.
Нагорный в сердцах отшвырнул сигарету и ушел первым.
Не такой уж завал работы был на машине, которая только что отлетала. Самолет стоял чистенький, совершенно исправный, за выхлопным соплом дрожала прозрачная струйка нагретого воздуха. В нескольких зонах технического обслуживания, которые прошел самолет после посадки, механики, прибористы, оружейники уже сделали что положено. Жарикову оставался лишь контроль. Современный сверхзвуковой истребитель — машина головоломно сложная и вместе с тем простая в техническом обслуживании для специалиста высокой квалификации. Можно работать, не снимая перчаток, только надо все время думать. А в общем и в целом «технари» должны кланяться в пояс конструкторам, которые вытащили их из грязи да сделали людьми.
Покопавшись в агрегатах, закрыв лючки на фюзеляже, Жариков медленно обходил самолет по кругу — это уже так, по привычке. Недавний разговор с Нагорным еще звучал у него в ушах.
— Чего психуешь? — бормотал он негромко.— Не стоит нервы портить, они еще пригодятся.— Поднялся по лесенке, заглянул в кабину, спрыгнул на землю. — Не ценили в свое время Жарикова, а теперь жалко стало. «Будь в строю активным штыком»… Какой теперь из меня штык? В руках инженера эскадрильи я просто гаечный ключ!..
Твердя о том, что его не ценили, обвиняя во всем кого-то, Дмитрий грешил против истины и знал это. Сегодня впервые после своего «приземления» он оглянулся на недавнее прошлое и с болью душевной о нем пожалел. Не о должности, не о положении. Живая работа с людьми, не ограниченный никакими рамками и часами труд организатора, постоянное беспокойство — все это вошло в плоть и кровь, в сознание, и не забыть этого никогда.
Дмитрий, однако, был не из тех, кто живет лишь воспоминаниями, его натура требовала действий.
XVI
Планов теперь составлять не надо, и насчет общих мероприятий голова не болит. Рядовой коммунист наметит себе задачу-минимум и будет потихоньку решать ее в свободное от службы время. Спешить некуда, в шею никто не гонит. Так и будем работать…
«Двадцать первая» ушла в воздух, по плановой таблице— минут на сорок. Жариков походил около СКП, где собирались обычно летчики, и разыскал лейтенанта Ивушкина.
— Привет командиру,— поздоровался он, первым протягивая руку.
Ивушкин, как всегда, стоял, о чем-то мечтая, и посмотрел на Жарикова так, словно только что проснулся.
— Здравия желаю,— ответил он, невольно подтягиваясь: техник все-таки был на две звездочки старше его самого.
— Скоро лететь?
— Да нет, только на четвертом часу по графику.
— То-то, гляжу, «Четырнадцатая» стоит еще даже не расчехленная.
— Само собой. Времени — вагон и маленькая тележка.
Разговаривая, они постепенно отходили от толпы летчиков, бурлившей шутками и смехом. Жариков увлекал лейтенанта к стоянке аэродромного транспорта, где было безлюдно.
— Ты «Красную звезду» вчера читал, Алеша? — спросил у Ивушкина будто между прочим Жариков.
— Не успел, — помотал Ивушкин головой.— С утра ушли на полеты.