Полевой аэродром — это просто площадка, расчищенная и укатанная. Самолетные стоянки, технические средства, землянки для людей — все скрыто в лесу, который темнеет рядом с площадкой. Время от времени с полевого аэродрома взлетал истребитель, уходил на перехват воздушной цели в заоблачные высоты, а над землей долго висела круто замешанная туча пыли, пока не разгоняло ее ветром.
Как взлетает сверхзвуковой истребитель с грунта — это надо видеть! Длинная металлическая сигара с куцым треугольником крыльев — скорее похожая на ракету, чем на самолет,— нехотя трогается с места. Могучий двигатель потрясает громом землю и небо. Истребитель берет разгон сначала медленно, потом все быстрее. За хвостом — бурун, как у торпедного катера. Вот поднято переднее колесо. Привстал на дыбы ревущий истребитель, но боковые колеса шасси еще увязают в грунте. Фантастическая тяга реактивного двигателя отрывает тяжелую машину от земли. В воздухе эта, казалось бы, неуклюжая техника мгновенно преображается: поблескивает на солнце стальная иголка, прошивает, голубое небо, за нею тянется длинная белая нить…
Посадка такого истребителя на грунтовую полосу нагоняет мысль об аварийной ситуации. На бешеной скорости притирается металлическая сигара к земле и пашет, пашет, замедляя бег далеко где-то у горизонта. Взревел, заруливая,— видать, сел, а не упал!
Когда-то считалось, что для полетов сверхзвуковых истребителей нужна не только хорошая бетонная полоса, нужна чисто выметенная полоса, как у доброй хозяйки пол. Со временем, вопреки просвещенному инженерскому мнению, попробовали взлетать с грунта. Оказалось можно! Если боевая обстановка потребует — все можно.
Прилетел лейтенант Ивушкин. Быстренько сбегал на КП эскадрильи — доложить о выполнении задания — и вернулся к самолету.
— Сейчас я сам заправлю машину и произведу осмотр,— сказал он Жарикову.— Ты, техник, ничего не делай, только контролируй меня.
— Давай, давай! — согласился Жариков.— А мы пока отдохнем.
И он отошел в сторонку, присел на пенек. Пусть потренируется Ивушкин. Теперь требования такие: летчик должен уметь самостоятельно подготовить машину к повторному вылету. В современной войне (сейчас ее, правда, нет, но почему-то во всех докладах и статьях твердят — «современная»), так вот, в современной войне это очень важно. Не всякий раз удастся перебросить техническую силу на полевой аэродром. Летчик, тот на своем истребителе уйдет и сядет, где надо. Скомандуют ему по радио — должен опять взлететь. Так-то.
А, между прочим, неплохо получается у Ивушкина: лючки открыл, заглядывает внутрь с видом знатока. Давай, давай… Ты ведь кончал высшее училище, диплом имеешь, звание имеешь «летчик-инженер», а твой техник — просто техник и больше никто.
Но когда подошел заправщик, Жариков не усидел на. своем пеньке. Отобрал у Ивушкина шланг, сказав:
— Дай-ка я заправлю. Не пачкайся.
Толстобрюхий заправщик укатил поить другие самолеты.
Теперь Ивушкин занял удобное место на пеньке, а Жариков хлопотал около самолета: поднимался по стремянке в кабину, нырял под крыло, если надо было осмотреть гондолы шасси.
— Слышь, командир? Рассказал бы, как ты там перехватил «противника». Отсюда же не видно было.
— Да что рассказывать. Перехватил, и все. Наведение с КП было отличное.
— Наведение, говоришь? А сам-то?
— Ну, и сам кое-что делал в кабине.
Какой-то флегматик этот Ивушкин, не расшевелишь его. Другие лейтенанты рассказывают о полетах взахлеб.
Дмитрий Жариков завидовал летчикам, тщательно скрывая это чувство в глубине души. Свою техническую специальность он тоже любил, но она, как ему казалось, была только работой, более или менее интересной работой, а то, чем владеют летчики,— сплошная романтика. Иногда Дмитрий, выполняя какую-нибудь техническую операцию, действуя инструментом привычно и почти автоматически, старался представить всю эту «материальную часть» в полете. Как она ведет себя там, в стратосферных высотах и при сверхзвуковой скорости?
Острый конус высовывается из переднего сопла. Во время стоянки торчит себе кусок металла, и все. А когда истребитель преодолевает звуковой барьер, воздух, говорят, становится густым и тугим, острие конуса входит в упругую массу наподобие гвоздя, которым хотят проткнуть подушку. Сжатие происходит непрерывно, с высокой частотой. Разбегается воздушная волна во все стороны; достигая земли, стреляет, как из пушки. В училище, на лекциях по аэродинамике больших скоростей, преподаватель много раз рисовал такую картину — и словами, и мелом на доске. Увидеть бы ее наяву…