— Это ненадолго.
— Я буду писать каждый день.
— Я много езжу по свету.
— Но возвращаешься в Лондон?
— На два-три дня.
— Я люблю тебя, Пит.
— Домик на берегу. Помни о нем.
Я обнял и поцеловал ее. Почувствовал, а не услышал сотрясающие Анну рыдания, вновь поцеловал, встал, прошел на крыльцо по ступенькам и сел на переднее сиденье, рядом с Уильямом. Тот не возражал.
— Поехали.
— Барканду, са?
— Аэропорт.
Я оглянулся. В проеме двери я видел Анну, сидящую на кушетке с недопитым стаканом коньяка в руке. Она не пошевельнулась, не подняла головы. Похоже, она плакала.
Мы ехали быстро, старый автомобиль легко вписывался в повороты. Солдаты остановили нас лишь однажды, и мы добрались до «Колонии» за сорок пять минут. Оставив Уильяма за рулем, я зашел в бар. Майк стоял за стойкой, слушая «Радио Альбертии», объясняющее необходимость военного переворота, и наблюдая за вращающимися под потолком лопастями вентилятора. В зале не было ни души.
— Что будете пить?
— Двойное шотландское.
Он кивнул, наполнил бокал, поставил передо мной.
— Как я понял, небольшая заварушка.
— Еще какая, — я протянул ему записку. — От Шартелля.
Он прочитал, порвал записку, кивнул.
— Вы остаетесь?
— Нет. А вы?
— Побуду немного. Может, дела пойдут лучше.
— Оружие?
Он ответил лишь взглядом.
— Выпьем за счет заведения, — он налил нам обоим двойное виски. Я выпил, поблагодарил его и направился к двери. Но остановился у порога и обернулся.
— Вы раньше знали Шартелля?
Он кивнул.
— Мы встречались. Давным-давно. Во Франции. Он думал, что я француз, пока не наступил мне на руку и я не обозвал его сукиным сыном.
— Он сказал, что знаком с вами.
— У него хорошая память.
Я сел в машину, и Уильям довез меня до аэропорта за пятьдесят минут. Народу было полно, но представитель консульства достал мне билет. До посадки оставалось двадцать минут. Я пригласил Уильяма в бар. Взял себе виски, ему — пива.
— Как твой брат?
— Он в школе, са. Очень хорошей школе, где мадам Анна — учительница.
— Он пойдет в школу завтра?
На лице Уильяма отразилось недоумение.
— Да, са. Он ходит каждый день.
Я кивнул.
— Уильям, чего ты хочешь больше всего?
Он застенчиво улыбнулся.
— Я хочу такси, са.
— Одну из этих «моррис майнор»?
— Да, са.
— Сколько тебе нужно денег?
— Очень много, са. Триста фунтов.
Я достал бумажник. У меня осталось 132 альбертийских фунта. Я отдал их Уильяму.
— Вот тебе на первый взнос. От Шартелля и меня.
Прежде чем он успел поблагодарить меня, объявили посадку на мой самолет. Я пожал ему руку, и он проводил меня до пункта проверки паспортов. Я поднялся в самолет, а он поехал в Убондо. Полет проходил как обычно. Мы развернулись над океаном и пролетели над Барканду, взяв курс на Сахару и Рим. Я посмотрел вниз.
— Роскошная бухта.
Мой сосед сделал вид, что не слышит.
Глава 28
Два месяца спустя я сидел в новеньком кабинете новенького редакционного здания в одном из новеньких городов, выросших на восточном побережье Флориды. Новенькая табличка на двери гласила: «Главный редактор». Положив ноги на стол, я читал ежедневное письмо Анны Кидд: "Они умолили меня остаться еще на шесть месяцев, в должности директора школы. Я буду уже не добровольцем К.м., но обычной школьной мымрой. За шесть месяцев я смогу подготовить себе замену, а потом уеду. Не могу объяснить, почему я согласилась. Я лишь надеюсь, что ты меня поймешь. Правда?
Вчера я виделась с Клод, и она дала мне записку от Шартелля, чтобы я переслала ее тебе. Я переписала ее слово в слово: «Маленькому, но растущему движению сопротивления в Западной Африке требуется компетентный, энергичный специалист по общественным отношениям. Возможно быстрое продвижение по службе. Наши работодатели в курсе».
Я дочитал письмо, сложил и убрал в карман. Я прочел его уже в четвертый раз. Еще один — и я выучил его наизусть.
Джордж Секстон, телеграфный редактор, вошел в кабинет и положил передо мной статью АП и снимок, полученный по фототелеграфу. Первым делом я взглянул на снимок.
— Вы знаете этих парней? — спросил Секстон.
Я их знал. Всех четырех. Декко стоял в центре, суровый и решительный. Дженаро, в неизменных солнцезащитных очках, широко улыбался слева от него. Доктор Диокаду стоял справа, с обычным ворохом бумаг под мышкой. Шартелль попал в объектив случайно, слева и сзади Дженаро. Он выглядел так же, как и на других фотографиях: словно старался вспомнить, выключил ли он плиту, на которой жарилось мясо.
— Я их знаю, — ответил я и потянулся за статьей. Ее написал Фостер Мамашед и отправил из Барканду. В редакторском предисловии указывалось, что это первое после переворота интервью вождя Декко. Статья включала две тысячи слов и мне понравилось. Похоже, Шартелль сдержал слово, данное ветерану АП.
Декко, базируясь в буше, причинял военному режиму немало хлопот и намеревался расширить сферу своих действий. Мамашед мельком упомянул Шартелля и последние пятьсот слов посвятил прогнозированию политического будущего Альбертии. Прогноз получился весьма и весьма мрачный.
— Сократите статью до восьмисот слов и давайте на девятой полосе, — решил я. — Заголовок оставьте.
— А как насчет фотографии? — спросил Секстон.
— Уберите парня слева, белого в черной шляпе.
— Разве это не ваш приятель?
— Он не любит рекламы.
— Жалеете, что вас там нет, не так ли, Пит?
Я посмотрел на него. Ему было лишь двадцать три года.
— Нет. Не жалею.
Он вернулся за стол, а я достал из нижнего ящика пинту виски. Развернулся на вращающемся стуле к стеклянной панели, занимающей всю стену и выходящей на улицу. На другой стороне находился одноэтажный мотель, а за ним — океан. Я отвернул пробку и глотнул виски. Два ребенка, мальчик и девочка, проходившие мимо, прильнули носами к стеклу, решив посмотреть, как работает главный редактор. Я приветствовал их еще одним глотком виски и убрал бутылку в нижний ящик. Мальчишка показал мне язык.
Повернувшись к пишущей машинке, я вставил в каретку лист бумаги, на мгновение задумался и напечатал:
«ЗАПАДНАЯ АФРИКА АЛЬБЕРТИЯ, УБОНДО ИНФОРМАЦИОННАЯ СЛУЖБА США ДЛЯ АННЫ КИДД ПЕРЕДАЙТЕ ПИРОЖКУ В ГЛУБИНКУ ТРЕТИЙ В МИРЕ ПИСАКА СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ ПРИБУДЕТ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ТОЧКА СКАРАМУШ».
Я позвал курьера, дал ему десять долларов и велел как можно быстрее отправить телеграмму. Боялся, что передумаю. Еще несколько минут полюбовался океаном, снял телефонную трубку и набрал номер. Мне ответил женский голос.
— Я хотел бы заказать билет на ближайший рейс до Нью-Йорка. А затем из Нью-Йорка в Барканду. Барканду — в Альбертии. Альбертия — в Африке.
Ей пришлось по другому телефону связаться с Нью-Йорком. Затем она сообщила мне, что я могу вылететь в Барканду завтра из аэропорта имени Кеннеди в четыре часа пятнадцать минут пополудни по местному времени. Она задала еще один вопрос и ей пришлось повторить его дважды, потому что я думал.
— Нет, — наконец ответил я, — обратного билета не надо, только туда.
Я положил трубку, немного посидел, затем встал, сказал Секстону, что иду на ленч, пересек улицу, обогнул мотель и зашагал вдоль берега. Стоял поздний октябрь, и сезон еще не начался.
На пляже никто не загорал. Я сел на песок и всмотрелся в океан. Трое ребят бежали за большой собакой у самой кромки воды. Собака радостно гавкала и виляла хвостом. Потом ребятишки побежали в другую сторону, и собака помчалась за ними. Бегали они долго, но никто так никого и не поймал. Я сидел, наблюдая за ними, стараясь не думать. Но мысли все равно лезли в голову.
В конце концов я поднялся, отряхнул песок с брюк. Дети и собака все еще гонялись друг за другом. Я наклонился, поднял камешек и бросил в них. А может, в Африку.
Естественно, не попал.