Судья Добров отсчитал три секунды и поединок начался. Губернатор Каменицкий, прислоняясь к канатам, из последних сил со скоростью улитки полз к центру ринга. Исаев же спокойно наблюдал за этим движением, даже не пытаясь провести атаку. - Активно начал Анатолий Артурович, а мразь видно что только исподтишка наблюдать и способна! - вдохновленно начал репортаж Лозницын. - Согласен. Категорически с вами согласен! - в унисон ему ответил Сухостоев. Тем временем Каменицкий все-таки смог доползти до центра ринга, хоть и прошла уже половина раунда, и теперь, борясь с дикой одышкой, пытался найти в себе силы чтобы нанести удар по стоящему в пятидесяти сантиметрах от него Исаеву. Но рука предательски не поднималась и от того губернатор пыхтел еще больше. Оппонент впрочем бездействовал, даже не удосужившись выставить защитную стойку. - Ищет... Ищет пути для атаки наш губернатор, но пока отлично защищается подстилка западная. - Согласен. Невезение какое-то. Наконец, когда до конца раунда оставалось меньше минуты, а майка губернатора уже вся покрылась следами от пота, тот всё-таки смог поднять свою руку и донести перчатку до лица Исаева. Удар его правда был больше похож на нежное касание любящей девушки, но Исаев тут же упал и начал кататься по настилу, изображая вселенские муки. - ВОТ ЭТО УДАР! - вскочив со своего места, закричал мэр. - Согласен, момент прелестный! - не столь восторженно согласился с ним его заместитель. - ПРОИЗВОЛ! - крикнул кто-то с трибуны мучеников, тут же звонко получив дубинкой. Начальник колонии начал отсчитывать время до нокаута перед валяющимся Исаевым. - Раз...Два...Три....Четыре...Пять...Шесть...Восемь...То есть семь... Да вставай уже идиотина! - пнув Исаева ногой в живот, злобно прорычал судья. - Рано еще! Исаев тут же вскочил на ноги, но раунд к тому времени закончился, и судья сопроводил его до угла ринга. - Совсем..Совсем немного не хватило нашему губернатору до досрочной победы - тут же начал Лозницын петь хвалебные песни губернатору. - Согласен! До сих пор не пойму как эта гниль после такого пушечного удара встать смогла!? - подтвердил его точку зрения напарник Тем временем Ильцов настраивал начальника на второй раунд: - Артурыч, ты главное продержись! - смотря в глаза со всей несвойственной ему обычно искренностью говорил зам. - Нам с тобой еще внучек надо поднять! Или ты хочешь чтоб Маринка твоя в Канаде посудомойкой была? - Мариша...Канада - в беспамятстве повторял мэр. - Хочешь чтобы они с Москвы кого назначили вместо тебя? - в попытке замотивировать отчаянно закричал Ильцов. Услышав слово "Москва", губернатор казалось что проснулся, а в глазах его впервые за вечер появилась ясность. Довольный заместитель, это заметив, вышел за пределы ринга. - Как думаете, что во втором раунде нас ждет, коллега? - спросил Лозницын. - Да вырубить он падаль эту должен! - неожиданно взяв на себя инициативу, ответил помощник, но даже оскорбление из его уст прозвучало довольно жалко. - Хотелось бы. Хотелось бы.. - посматривая то на часы, то на сидящую в первом ряду жену губернатора задумчиво произнес мэр. .... - Три...Два...Один - отсчитал Добров и второй раунд начался. Каменицкий и правда как будто нашел в себе силы и с первых секунд рванул на стоящего в центре ринга Исаева. Хоть рывок его был едва ли быстрее движений улитки, да и за канаты он все так же держался, но чувствовалось что внутри поменялся губернатор как-то. Он и сам это почувствовал, и на лице его появилось что-то вроде улыбки, сделавшей вид губернатора впрочем еще более отвратительно отталкивающим. - Какие грациозные кошачьи движения! - восхитился мэр. И вот уже губернатор достиг почти ненавистного Исаева и готовился нанести победный удар, но не суждено ему было это сделать - вслед за резким скачком, последовал куда более жуткий спад. Поплыло всё перед глазами у Каменицкого как будто сам создатель взял и растянул в его глазах картинку в несколько раз. Тело его не слушается, дрожь непонятная, да еще и чувство такое, будто мозг ему сверлят. Смотрит Исаев как шатает губернатора из стороны в сторону словно листик он на ветру, и не понимает ничего. А комментаторы всё губернатора нахваливают. Тут уж совсем плохо губернатору стало - ноги начали подкашиваться, а он и сделать ничего не может. Так и рухнул на настил. Шум от падения прошелся по всему залу - все в гробовом молчании шокированные сидят. Ну всё, плакали наши премии - думают избиратели. Большаков весь от страха трясется. Даже у бесчувственного обычно Ильцова полились слезы. Только Исаев и сообразил что делать, да как на лежачего губернатора плюхнулся сверху. Да еще и плюхнулся так, чтоб головой прям на перчатку наткнуться, а после этого, дело ясное, начинает опять боль ужасную изображать. Судья не дурак - тут же нокаут отсчитал, после чего все и выдохнули. Обошлось. - Ну что же коллега, справедливость сегодня все же взяла своё, не считаете? - в беспокойстве спросил мэр. - П-полностью согласен! - предсказуемо ответил Сухостоев. ..... Двое охранников за ноги медленно вытаскивали с ринга все еще неочнувшегося губернатора, а довольный Исаев уже узнавал у конвойных что в изоляторе сегодня будет на ужин. Очень уж ему хотелось макароны по-флотски, которых, по его мнению, он за находчивость свою заслужил... Лозницын уже убежал куда-то с женой губернатора, а Сухостоев готовился отдуваться вместо него перед журналистом. - Выборы объявляются закрытыми! - с облегчением произнес Большаков. После такой концовки ему было уже совсем не до актерства. - Не забудьте расписаться на выходе! - прокричал он начинавшим разбегаться избирателем. Мучеников тем временем инструктировал тот самый омоновец. Каждый из них должен был написать пост о том, сколь эти выборы были несправедливы и как мало в них было влияния демократии. Те, конечно, омоновцев ненавидели, но всё равно соглашались. Наконец зал совсем опустел, и выборы в городе К. точно подошли к концу ..... На вокзале города К. сидела парочка уже не слишком молодых людей. Женщина, а выглядела она лет на тридцать пять, была диво как хороша. Мужчина с ней сидевшей был несколько моложе на вид, но внешность его была не столь примечательна. Единственно что, интересен был взгляд его голубых глаз. Чувствовалось в нем какая-то смесь грусти и отрешенности, как будто мыслями он и не здесь вовсе. Внезапно женщина отвлеклась от книги, которую до этого внимательно читала и повернулась к спутнику. - Долго нам ждать еще? - небрежно спросила она, хотя голос её все равно был приятен для слуха. Мужчина долгое время не отвечал, рассматривая её. Не понимая, почему он так внимательно изучает её лицо, она машинально стала поправлять копну рыжих волос, уложенную наверх на манер японских императриц. Но он лишь усмехнулся и легким движением щелкнул указательным пальцем по её аккуратному слегка вздернутому носу. - Ну вот опять ты! - воскликнула она, и её тонкие губы расплылись в показном неодобрении, открыв тем самым милые ямочки на молочно белых щеках. Но мужчину это интересовало мало, все это время он внимательнейшим образом смотрел в её большие зелёно-карие глаза. - Знаешь же что люблю тебя? - совершенно будничным тоном, будто говоря самую банальную и очевидную вещь в мире, произнес её спутник. - Конечно знаю - ровно таким же будничным тоном ответила она, и уже через несколько секунд вернулась обратно к книге. Но этого мгновения хватило, чтобы мужчина уловил довольную улыбку на лице спутницы. И он тут же ответил, нежно поцеловав её в шею. В этот раз женщина никак не отреагировала, и её спутник опять с задумчивым взглядом погрузился в свои, только ему понятные, размышления. - Вот вечно ты так! - наконец разбавила тишину женщина. -Ведь нам не по пятнадцать давно. Есть все-таки важные... - Всё важное мы давно просрали - перебив её, грустно произнес мужчина. - И важнее тебя ничего уже нет. Через какое-то время женщине надоело читать книгу и она уснула, положив голову на колени своего спутника. А тот, гладя её волосы, вновь погрузился в свои бесконечно далекие ото всех мысли Засыпал и город К. И был его сон полон покоя и радости. Радости перед новым, ничем не примечательным ОБЫЧНЫМ днём.