Эта команда была неистребима. И прожила бы очень долго, не случись двоим из троих попасть под выбраковку самим.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В этом — разгадка неслыханной и не имеющей аналогов в мировой истории повальной честности населения Валахии в середине XV века. После того как тысячи воров погибли на кольях или сгорели в пламени костров на городских площадях, новых охотников проверить свою удачливость уже не находилось.
Сентябрь в этом году выдался сухим, но прохладным. Лучшая погода для выбраковщика, который по долгу службы предпочитает одежду из плотной ткани и свободного покроя, скорее даже мешковатую, чтобы не так выпирала наружу его профессия. Летом Гусева ужасно раздражала необходимость мазаться специальными кремами и надевать гигроскопическое белье. Иначе он бы просто умер, закованный в спасительную, но абсолютно глухую броню. А сейчас он чувствовал себя просто замечательно. Легкая, но прочная кожанка с полами до середины бедра удачно маскировала все полпуда с гаком железа и пластмассы, которые он на себе таскал.
Тем не менее у станции метро Гусева вычислили. Он задержался купить сигарет, и тут же рядом притормозил «Соболь» с эмблемой Службы доставки на двери.
— Помощь не требуется, коллега? — спросил парень в белом халате, высовываясь из окна.
Гусев бросил через плечо сумрачный взгляд, промолчал и снова повернулся к окошку табачного киоска. Протянул было деньги, но тут задняя дверь киоска открылась, и внутрь шагнул некто, судя по выражению лица — хозяин. Гусев присмотрелся, вздохнул, пробормотал: «Извините, у нерусских не покупаем», — и тяжело потопал к соседней палатке. Несмотря на вполне приличное настроение, ходить сегодня было отчего-то трудно.
«Соболь» все не уезжал. Взяв свое курево, Гусев подошел к фургону.
— Что там было насчет помощи? — спросил он угрюмо. — Какая еще помощь?
— Наркологическая, разумеется. Хотите маленький укольчик? Второе рождение гарантировано. Вы же чувствуете э-э… дискомфорт, сразу видно.
— Вот это глаз! — восхитился Гусев.
— Работа такая, коллега. Давайте заходите.
— Н-нет, спасибо, — пробормотал Гусев. Нарколог ему понравился, у него было приятное открытое лицо и заразительная улыбка. Но понравился не настолько, чтобы позволять тыкать в себя иголками.
— Вам же на маршрут сейчас, верно? Давайте поправим здоровье. Я просто нарушу профессиональную этику, если отпущу вас.
— Как вы меня раскрыли? — спросил Гусев, безуспешно пытясь оглядеть себя в поисках какого-нибудь вопиющего изъяна.
— Просто характерная моторика. Сейчас она, конечно, сглажена — последствия интоксикации. Но все равно — если знать, что искать, видно.
— На психиатра, что ли, учитесь? — догадался Гусев.
— Верно. Не буду же я всю жизнь пьяных по домам развозить. Доставка — это так, ради денег. Ну давайте ныряйте в наше гостеприимное лоно.
— Не-а.
— Почему?!
— Страшно.
— Тьфу! Поймите, вам через пять минут станет легче. А через пятнадцать — как новенький будете.
— Я с похмелья тревожный, — признался Гусев. — Боюсь автомобилей, низколетящих голубей и врачей-убийц.
Из кабины раздался сдавленный хохоток — водитель подслушивал. Нарколог смерил Гусева взглядом, которым одаривают непослушного ребенка.
— С вас прямо хоть диплом пиши, — сказал он. — Особенно если низколетящие голуби… Не хотите укол, могу смешать микстурку. Но дольше ждать придется. Слушайте, а можно я вам хотя бы давление померяю?
— Я что, настолько плох?
— Жить-то будете…
Гусев сдался и полез в машину, бормоча: «До чего ж вы, медики, настырные…» Внутри обнаружился еще один клиент доставки — поперек двух кресел развалился некий молодой человек в парадном мундире флотского прапорщика. Фуражка у моряка съехала на нос, сбоку из-под нее выбивались неуставные русые кудри.
— Здорово, полундра, — бросил ему Гусев. Тот не отреагировал.
Давление у Гусева оказалось явно пониженное.
— Ну хотя бы валокордин, — предложил врач.
— Делать вам нечего…
— Ваша правда, коллега. Скука жуткая. Третий час уже катаемся, хоть бы кто под колеса упал… В сентябре вообще мало пьяных, в основном работают люди, восстанавливают подорванное отпусками материальное благополучие.
— А это? — Гусев ткнул пальцем через плечо. — Что ж вы его домой не везете?