Гинцбургам и Исаакам Утиным показной своей благотворительностью ни Ю. Лощица, ни Д. Жукова надуть не удастся, как в свое время им не давалось надуть А. Шмакова!
В статье Д. Жукова рассказывается о его давнем "сумбурном споре" с М.М. Бахтиным* "о полной этнической несовместимости Нового и Ветхого Заветов, о роли масонства в истории". Соседство столь, казалось бы, разных вопросов в споре в свете сказанного выше нисколько не удивляет. Не надо быть ясновидцем, чтобы догадаться, что М.М. Бахтин, как человек образованный, пытался втолковать Д. Жукову, что ни о какой "этической несовместимости" двух частей христианской Библии говорить нельзя, ибо моральное учение Нового Завета целиком основано на Ветхом Завете. Обратное могут утверждать или невежды, или люди злонамеренные. Если при этом речь зашла и о мессианской идее, как она изложена в Ветхом Завете, то М.М. Бахтин должен был объяснить Д. Жукову, что эта идея четко и ясно выражена в книге пророка Исайи, который учил, что Мессия явится тогда, когда люди перестанут грешить, откажутся от идолопоклонства, зла, всякой неправды, "перекуют мечи на орала, и копья свои на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать" (Исайя, II, 4). Еще М.М. Бахтин мог объяснить, что Иисус Христос, каким он представлен в Новом Завете, вылеплен евангелистами по образу и подобию того Мессии, приход которого в Ветхом Завете пророчил тот же Исайя.
______________ * М.М. Бахтин - крупнейший литературовед, был объектом особенно пристального внимания "патриотов", стремившихся втянуть его в свою орбиту.
Увы! "Исторический" спор Д. Жукова с Бахтиным "был прерван приходом окололитературных молодцов, которые бесцеремонно предъявили свои права на внимание маститого старца". Правда, позднее, как сообщает Д. Жуков, он еще не раз бывал у Бахтина (в своих правах на его внимание критик, не сомневался). Однако имеющий уши да слышит, тогда как Д. Жуков обладает не только избирательной слепотой, но и избирательной глухотой. В то время он отличался "категоричностью суждений и неумением слушать собеседника", так что от общения со "старцем" он приобрел немного. Вот и получилось, что и ныне Д. Жуков остался при прежних "ядовитых взглядах" на "полную этическую несовместимость" Ветхого и Нового Заветов, так же как и на "роль масонства в истории". Разница лишь в том, что тогда Д. Жуков решался высказывать свои категорические суждения лишь наедине и даже при появлении нескольких окололитературных молодцов стушевывался, теперь же он проповедует эти взгляды со страниц массового журнала, всячески превознося своего единомышленника Ю. Лощица.
Да, книга Ю. Лощица о Гончарове - не рядовое явление. Насчет материков мысли Д. Жуков перехватил, но две-три мыслишки, позаимствованные у черносотенных "спасателей" тронов и алтарей, Ю. Лощиц проводит с редкой настойчивостью и изощренностью, безжалостно искажая и извращая в угоду предвзятой концепции биографию А.И. Гончарова и его творчество. Это своего рода образец произведения антибиографического жанра.
Во всем этом О. Михайлов сильно уступает Ю. Лощицу. Однако тот, кто прочтет его книгу о Державине, встретится с тем же кругом идей, только выраженных в беллетристической форме, а потому не столь четко и однозначно.
Д. Жукова связывает с авторами восхваляемых им книг не личная дружба, на что он намекает с "наивной" псевдооткровенностью, а именно идейное единство. Вот тот магический кристалл, сквозь который он рассматривает литературный процесс, становясь то по орлиному зорким, то совершенно слепым. В качестве примера удачных Д. Жуков перечисляет некоторые книги серии ЖЗЛ: А.Н. Сахарова о Степане Разине, Д.М. Урнова о Дефо, Н.Н. Яковлева о Вашингтоне, А. В. Булыги (!) о Канте*, Н.И. Павленко о Петре I, М. П. Лобанова о А.Н. Островском. А вот В. Жданов, по его утверждению, в "Некрасове" "совершенно обесцветил и бурные события прошлого столетия, и ярчайшую личность гениального поэта, энергичного предпринимателя, человека необычайного ума". Что же касается "достойных художественных биографий Пушкина и Достоевского, Льва Толстого и Тютчева", то их, оказывается, "у нас еще нет". Словно не существует капитальных произведений В. Шкловского о Толстом, Л. Гроссмана о Пушкине и Достоевском, а так же выходивших вне серии ЖЗЛ превосходных книг Б. Бурсова о Достоевском, К. Пигарева о Тютчеве. Или все они настолько малохудожественны, что их можно считать несуществующими?
______________ * Арсений Владимирович Гулыга (а не Булыга), видный философ и талантливый писатель, специалист по немецкой классической философии, имел репутацию леволиберального мыслителя. В серии ЖЗЛ он издал превосходную биографию Гегеля (1970), которую я имел удовольствие редактировать. В ходе работы мы стали друзьями (так я считал) и, живя по соседству, не раз по воскресеньям отправлялись вместе кататься на лыжах. После выхода "Гегеля" Гулыга предложил серии ЖЗЛ книгу о Канте, но Семанов, намеренно затягивал заключение договора, о чем я - после ухода из редакции - счел нужным по-дружески сказать Гулыге, пояснив, что причина тому - его репутация "еврействующего" либерала. Гулыга сделал надлежащий вывод и в книгу о Канте (ЖЗЛ, 1977) включил несколько антисемитских пассажей, что, очевидно, и вызвало одобрение Д. Жукова. К тому времени Гулыга полностью переключился на философское обслуживание "патриотической" литературы, в частности, творчества В. Пикуля, -- печальная эволюция, характерная, однако, для многих тогдашних да и более поздних интеллектуалов. "Процесс пошел" с конца 1960-х годов и продолжается по сегодня.
Дело не в художественности, а в принципиальной беспринципности критика. Сквозь магический кристалл он видит только те произведения, в которых в той или иной мере проводится столь милый его сердцу "современный" взгляд на "роль масонства в истории" и т.п. или, по крайней мере, не говорится ничего, идущего в разрез с этим взглядом. Книги же, написанные с "устаревших" позиций, в которых Некрасов, например, показан не столько как "энергичный предприниматель", сколько как оппозиционер, демократ, редактор самых передовых для своего времени журналов,*-- такие книги для Д. Жукова либо "бесцветны", либо вовсе не существуют.
______________ * Не могу не сообщить характерную подробность об издании книги В.В. Жданова, которая живо характеризует непростую обстановку того времени. Договор на книгу о Некрасове был заключен еще при Короткове, но автор затянул работу и представил рукопись с большим опозданием, уже при Семанове, который намеренно тормозил ее издание. Жданов имел влиятельных друзей, и вдруг в Союзе Писателей, на заседании Комиссии по подготовке юбилея Некрасова, глава Комиссии А.А. Сурков сказал как бы между прочим, что к юбилею следовало бы издать биографию Некрасова, что Жданов ее написал, но издательство "Молодая гвардия" не любит революционных демократов, и готовая рукопись лежит без движения. В тот же день директор "Молодой гвардии" В.Н. Ганичев, член той же Комиссии, велел книгу немедленно выпустить. До юбилейного вечера оставалось несколько дней, и тогда я оказался свидетелем и участником настоящего чуда. Вся остальная работа была остановлена. Четыре дня мы всей редакцией по частям правили рукопись, вычитывали первую и вторую корректуры; книга в пожарном порядке была проштампована цензурой, и на юбилейном вечере Ганичев торжественно вручил Суркову сигнальный экземпляр.
Узкое доктринерство и секстантско-корпоративный дух - вот что отличает "размышления" Д. Жукова. И не только о биографическом жанре.
Сравнительно недавно Д. Жуков опубликовал рецензию на научный труд Н. Р. Гусевой "Индуизм" ("Новый мир", № 4, 1979). Критик, как видим, и швец, и жнец, и в дуду игрец. Правда, об индуизме из его рецензии читатели узнали немного, зато Д. Жуков обрушил на них целый каскад "современных" сведений из древней истории славян. Обнаружить их позволил все тот же магический кристалл, который помогает видеть то, что хочется, независимо оттого, есть оно на самом деле или нет. Д. Жуков разглядел великолепные каменные храмы, якобы воздвигнутые древними славянами, и смело вступил в спор с Н.Р. Гусевой, которая, проанализировав научные данные, осмелилась высказать предположение, что древние славяне каменных храмов не строили. То же по части человеческих жертвоприношений древнеславянским богам. Д. Жукову такие жертвы определенно не нравятся. И потому не было такого нехорошего обычая у древних славян, и баста! Свидетельства миссионеров, проповедовавших христианство в славянских землях в языческие времена, Д. Жуков объявляет "непроверенными". И так далее.