Когда появилась в печати первая половина этой статьи, я написал реплику, в которой аргументировано показал, что Д. Жуков совершенно не считается с фактами литературного процесса и стоит на порочных идейных позициях. Свою статью я предлагал журналам "Вопросы литературы" и "Книжное обозрение", но оба печатать ее отказались, хотя на словах мне было выражено полное понимание и сочувствие.
В связи со сказанным хочу поделиться тревожащими меня мыслями о некоторых тенденциях в современной литературе, тенденциях тем более опасных, что уже сложилась традиция их как бы не замечать.
Суть в том, что небольшая, но очень активная группа мало талантливых и крайне невежественных литераторов почти открыто взяла на вооружение идеологию национализма, шовинизма и антисемитизма. Шумно восхваляя друг друга и создавая себе таким образом литературные имена, эта группа быстро завоевывает позиции в некоторых издательствах и журналах. Достаточно полистать вышедшую в этом году книгу того же Ю. Лощица "Земля-именинница" ("Современник", 1979), основным стержнем которой является воспевание и идеализация самой дремучей патриархальщины (уже на первой странице мы находим символическое описание того, как "хозяйки постоянно ссыпают золу из печей в одном и том же углу двора", куда "и прабабушки их выносили такую же золу"); или брошюру Ю. Селезнева "Созидающая память" (библиотека "Огонька", № 21, 1978), в которой автор с не меньшей яростью, нежели Д. Жуков, бросается спасать не только классическое наследие прошлого века, а всю русскую культуру от посягательств каких-то интриганов и злодеев, которые успели создать "традицию обрезания (!) нашей древней культуры"* (стр. 15); достаточно, говорю, полистать эти и некоторые другие произведения последних лет, чтобы убедиться, что мы имеем дело не с отдельными ошибками и заблуждениями (для литературы естественными и почти неизбежными, так как она является слишком живым, творческим делом), а с идейным течением, адепты которого, будучи малы числом, сильны своей взаимной поддержкой, а так же тем, что их с изумительным гостеприимством встречают в целом ряде редакций.
______________ * Ю. Селезнев явно имел в виду "Влесову книгу": сомнения в ее подлинности это "обрезание" русской культуры.
В связи с последним обстоятельством особого внимания заслуживают уже объемы их публикаций. Зная, как тесно во всех литературных журналах, как буквально по строчкам сокращаются в них даже небольшие заметки, а романы часто публикуются в сокращенных "журнальных" вариантах, нельзя не изумиться той щедрости, с какой "Наш современник", только что четыре номера подряд потчевавший читателей антиисторической и антихудожественной стряпней В. Пикуля, отвалил Д. Жукову по двадцати журнальных страниц в двух номерах! Это под статью, большая часть которой представляет собой беспардонное самовосхваление (такая автокртика поистине беспрецедентна в нашей литературе), а значительная часть остального текста - восхваление идейно порочных, научно несостоятельных и литературно посредственных произведений Ю. Лощица и О. Михайлова.
Почти такой же щедростью к авторам определенной ориентации отличается журнал "Москва".* В № 7 за этот год в нем опубликована псевдорецензия В. Бушина на исторический роман Б. Окуджавы "Путешествие дилетантов". Из рецензии ничего нельзя узнать о содержании романа, о его сюжете, композиции, характерах действующих лиц. Весь критический "анализ" сводится к произвольному надергиванию обрывков фраз, которые оглупляются и предаются осмеянию. Прокурорским тоном В. Бушин "уличает" автора в незнании русского языка, в пристрастии к альковным сценам (в романе их нет) и, конечно, в антипатриотизме. Тот, кто не читал произведения Окуджавы, но ознакомился с рецензией В. Бушина, неизбежно должен заключить, что действие романа наполовину разворачивается на Западе, причем все западное в романе превозносится, а все русское - охаивается. Так рецензируется произведение, в котором вообще ничего не говорится о Западе, если не считать восьми-десяти реплик действующих лиц, которые, задыхаясь "в стране рабов, стране господ" или просто страдая от чахотки, говорят, что хорошо бы уехать куда-нибудь в солнечную Италию.
______________ * Моей переписке с журналом "Москва" и беседе с ее главным редактором М.Н. Алексеевым, будет посвящен один из будущих сюжетов "Выбранных мест".
На этом десятке фраз В. Бушин и строит обвинительный акт против писателя, не брезгуя грязными намеками (да и не намеками только, а прямыми указаниями) на якобы существующую связь между национальной принадлежностью Б. Окуджавы и его мнимым антипатриотизмом: грузину-де наплевать на Россию.
Зато сам В. Бушин демонстрирует истовую любовь, но не к России, а к деспотическому режиму Николая Палкина. Уличая Окуджаву в мелких неточностях исторического характера (не в том году изобретен лефоше!), знаток истории В. Бушин утверждает, что Николаевская Россия была чуть ли не самой прогрессивной страной того времени. Таково "знание исторического процесса", которое соответствует представлениям В. Бушина и его единомышленников о том, что значит - "любить Россию"!
И вот под такую рецензию журнал "Москва" отвел 15 страниц петитом, что соответствует 2-2,5 авторским листам!
Подводя итог, хочу сказать, что появление статьи Литератора с критикой в адрес Д. Жукова - явление отрадное. В то же время эта критика представляется мне недостаточной, так как Литератор рассматривает некоторые "ошибки" одного автора в отрыве от того идейного направления, какое он представляет.
Обращаясь к Вам, уважаемый Александр Борисович, с этим письмом, я хотел бы сделать высказанные в нем мысли достоянием нашей литературной общественности. При этом я никого не прошу быть третейским судьей или брать меня под защиту. Если редакция не согласна с частью или даже со всеми моими положениями, то это письмо или написанная на его основе статья могла бы быть опубликована в порядке обсуждения или с редакционным комментарием, в котором редакция может отмежеваться от всего, что ей покажется спорным или неверным. На такой комментарий я заранее согласен, каким бы ни оказалось его содержание.
Собственно говоря, меня тревожит не то, что Д. Жуков и его единомышленники беспрепятственно печатаются в некоторых изданиях. Коль скоро такие взгляды имеются у некоторого круга литераторов, то лучше дать им возможность свободно излагать эти взгляды, нежели шептать по углам, что их "зажимают".* Однако надо дать высказаться и другой стороне.
______________ * Именно это, они и утверждали, выдавая себя чуть ли не за диссидентов, что, к сожалению, нашло отражение в трудах некоторых историков и политологов.
С уважением
Семен Резник
Член СП СССР
Декабрь 1979 г.
5.
В течение трех месяцев на это письмо не было никакой реакции, но затем мне неожиданно позвонил редактор отдела литературы ЛГ Ф. А. Чапчахов и пригласил в редакцию для беседы. В назначенный день и час я пришел в отдел литературы и не успел назвать себя, как Ф.А. Чапчахов - человек не молодой и солидный, торопливо вынырнул из своего кабинетика и направился ко мне навстречу с радостной улыбкой, обнажившей черные, прокуренные зубы, и с широко раскинутыми, словно для объятий, руками. Он усадил меня в мягкое кресло перед низким журнальным столиком. Был подан хорошо приготовленный черный кофе в маленьких чашечках. Предложен был и коньяк, от которого я отказался. Беседа велась доверительно и задушевно. На сохранившейся у меня копии письма она оставила следующую (к сожалению, не датированную) запись:
"В середине марта 1980 г. Ф.А. Чапчахов пригласил меня в редакцию для беседы. Беседа длилась более часа. Чапчахов уверял, что сам ведет борьбу с "русофильской бандой", но предлагаемый мной материал он напечатать не может в виду слишком широкой постановки вопроса. На предложение подготовить другой, более узкий материал на ту же тему Чапчахов ответил, что должен согласовать этот вопрос с руководством. Договорились, что о решении он мне сообщит на следующей неделе по телефону. Выждав две недели, я сам позвонил Ф.А. Чапчахову.
-- Я сейчас занят и говорить с вами не могу, -- сказал он, когда я назвал себя. - Я позвоню вам завтра.
Этого звонка я жду до сих пор".
Конец первой части.