— Что нам надо будет делать еще здесь? — первым пришел в себя Стив. — Мы хотим все сами.
— Да ради Бога… — развел руками Хаус, кидая в рот сразу два сухарика.
— Брок слишком гордый, — заговорил Баки. — Я и так представляю, как он отреагирует, когда очнется и все поймет. А если его еще и чужие люди…
— Обслуживать будут? — цинично-жестко закончил Хаус. — Нет, сынок… — произнес, явно копируя Клоденс, Грег, — ты даже не представляешь… И молись, чтобы он орал, вырывал капельницы, слал вас далеко, глубоко и надолго и пытался порезать вены даже одноразовым пластиковым ножом. Кстати, может выгореть, просматриваются хорошо. Потому что, если он будет молчать…
— Отрицание приня…? — начал Стив.
— Крепкий, еще вчера здоровый мужик в расцвете лет без ног! — резко оборвал Хаус и дернул рукой так, что сухарики рассыпались по полу. — Молодец, парень, термины знаешь, — кивнул Грег со знанием дела. — А теперь забудь! Забудьте вообще всю эту лабуду из медицинских и психологических журналов и зарубите себе на носу одно — НЕ ЖА-ЛЕ-ТЬ!
— Мы и не будем, — послушно пробормотал Баки, затыкая глубоко в себе готового разбушеваться Зимнего, непривыкшего к такому обращению. Но ради командира Джеймс и на горло себе наступит, если будет надо.
— Будете, — однозначно констатировал Хаус. — Будете ровными, спокойными. Будете одинаково терпеливо брить и подмывать, поправлять одеяло и менять памперс. Будете помогать ему делать то, что не получится самостоятельно — а первое время у него ничего не будет получаться самостоятельно. Будете всячески показывать, что любите его любым, и ничего не изменилось.
— Но ничего и не изменилось, — прорвался рыком Зимний.
— Изменилось, мистер Барнс, — Хаус лишь вздохнул, закатив глаза. — И делать вид, что это не так, все равно, что отрицать снег зимой и дождь летом. Хотя снега здесь нет, ну, да не в этом суть. Суть в том, что вы должны понять — самая большая ошибка: пытаться жить, как раньше.
Стив хотел было что-то сказать, открыл рот, но лишь похватал воздух ртом как рыба.
— Перво-наперво, — заговорил миролюбиво Грег, — он не должен чувствовать жалость. Слабость — ладно, но не жалость.
— Мы не можем себе позволить слабость, мы нужны е…
— Он — ваша слабость, мистер Роджерс, — снова перебил Хаус. — Отрицать это значит врать. Ему и себе. Он вам многое сможет простить. Кроме лжи. И это второе, что вы оба должны запомнить. Не врать, не говорить, что все будет хорошо, что все наладится. Жить фактами. Если хотите — сегодняшним днем. Верить себе и своим эмоциям. Любите? Прислушивайтесь к себе. Хочется послать? Шлите! Он вам спасибо только скажет. Рука чешется по губам за что-нибудь «умное» надавать? Рассечет кожу, но срастит шрамы на душе.
— Спасибо, Грег, — кивнул Стив, глубоко вздыхая. Он понял, о чем говорит странный доктор.
— Обращайтесь, — выдохнул Хаус и с сожалением посмотрел на рассыпанные сухарики. — Пойду ограблю ординаторский холодильник.
Едва Грег скрылся за дверью, как из комнаты Джека послышался шум.
— Доктор Кваати пришел посмотреть Джека, попросил меня выйти, — объяснил, появившись в боковой двери, Дуглас. — Вы о чем-то хотели спросить? — напомнил он, смотря на Баки.
— Да, — встряхнувшись, заговорил тот.
— Мы хотим купить дом, — заручившись кивком Баки, начал Стив. — Хотим пока остаться здесь. Когда Брока выпишут, у нас уже должен быть полностью оборудованный под него и Джека дом.
— Понимаю, — кивнул, задумавшись, Дуглас. — Лучше смотреть район за Ботаническим садом.
— Грег тоже так сказал, — продолжал Стив. — Мы выбрали несколько вариантов. Что скажешь?
С последними словами Стив протянул Дугласу несколько листов.
— Я знаю этот дом, — начав просматривать, тот вдруг замер на одной из распечаток. — Он достаточно большой, с бассейном и спортзалом. Чуть дальше от основной дороги, но имеет выход на ведущую к океану дорожку. Опять же тихо и сады совсем рядом. Чистый воздух. И через два дома от него живет дедушка Малфоя. Потом объясню, — улыбнулся, увидев замешательство парней. — У него своя ферма: мясо, молоко, пасека.
— Вы знаете хозяина? — Стив уже чувствовал, что другие варианты и рассматриваться не будут.
— Это не проблема. Можно посмотреть без звонка. Здесь, — Дуг опять улыбнулся на второе замешательство, — сейчас ради них, — кивнул на Брока и в сторону палаты Джека, — каждый из жителей в лепешку расшибется.
— Прошу прощения, — раздался голос от двери, молодой медбрат ждал, когда его заметят, — я должен провести прописанные доктором Хаусом процедуры. Вы не могли бы оставить нас на полчаса?
— Мы бы как раз успели посмотреть дом, — обратился к Стиву и Баки Дуглас, — пока у ребят осмотры и процедуры.
— Это близко? — уточнил Баки.
— Пять минут на машине, — кивнул Дуг.
— Еще один плюс, будет удобно на осмотры ездить, — улыбнулся Стив. Кажется, они нашли идеальный дом.
— Поехали, не будем терять время.
И Баки побежал вниз по лестнице, Стив с Дугласом старались не отставать.
***
— Вот так, отлично. Почти все. Сейчас рана просушится, я наложу мазь и закреплю фиксирующую повязку.
Медбрат спокойно, доброжелательно рассказывал пациенту о каждом своем действии. Ноги у того были мягкими и ватными, что, впрочем, неудивительно, учитывая, что фактически это была просто телесная оболочка без внутреннего содержимого. Парень посмотрел на бессознательного мужчину, вздохнул. Тяжело в таком деятельном возрасте оказаться практически овощем. Про двоих сверхособенных пациентов в и без того особенной клинике уже знали, что те — американские военные, летели в Австралию по личным делам.
— Вы справитесь, — продолжал медбрат, сменяя один препарат другим, — парни Ваши такие молодцы. Доктор Хаус сказал, сами решили за Вами ухаживать. Ничего, научатся, главное — желание. А оно у них есть. Терпения бы хватило. Все-таки, не одного дня и даже не месяца проблема. Считай, на всю жизнь…
Медбрат поднялся, направляясь за чем-то к стоящему в углу шкафчику. И не видел, как дрогнули веки и неуверенно сжали простынь дрожащие пальцы.
========== Часть 7 ==========
Сколько раз он оказывался за чертой? Сколько гребаных рывков сделал оттуда? Зубами вгрызался в непонятное нечто, окружающее со всех сторон. Не обращая внимания на горечь в груди и на губах, упирался, шаг за шагом возвращаясь назад. Чтобы в очередной раз вынырнуть и увидеть испуганные глаза. И утонуть в их бездонной голубизне. Романтик, блять… Ощутить металлическую хватку. И, усмехнувшись пересохшими губами, ослабевшими руками в который раз показать смерти палец вверх.
Сколько раз он оказывался за чертой? Видел и заезженный писателями образ черного туннеля, и невесомость белых облаков. Утверждать не мог, но, учитывая, что видел Ад, допускал, что и Рай есть. Просто не по его мудаческую душу.
Сколько раз он оказывался за чертой? Но никогда до сих пор не чувствовал. Как это называется? Момент…
Запредельный водоворот, будто в аэротрубу попал, кружил его, кидал из стороны в сторону, давил грудь и ломал кости. Боли не было, хотя он явственно чувствовал, как сдавливает тело в бесконечном падении. Пока все резко не прекратилось, замерло, шлейфом от головокружения гудя в голове.
Брок открыл глаза. И понял, что на этот раз все… Нет, не хуже — иначе. По-настоящему, как бы фантасмагорично это не звучало.
Он стоял посреди палаты, маленькой, аккуратной, в простой, судя по обстановке, клинике. Не навороченное, но бережно обслуживаемое оборудование, немного грубоватое, но чистое и выглаженное белье, пожелтевшие от времени, но чистые жалюзи.
На кровати полулежала молодая женщина, а около нее на коленях стоял мужчина и смотрел с любовью, как в момент снисхождения благодатного огня. Ее тонкие пальчики коснулись его темных жестких волос, губы тронула улыбка, от которой у Брока заныли все его раны — и внутри, и снаружи.
Дверь палаты открылась, пожилая сестричка резво, но осторожно, внесла… сверток. Подойдя к кровати, передала его мужчине, и Броку показалось, что-то блеснуло в его глазах.