Как ни странно, коммунистические идеи не уходят и сейчас с повестки дня, и все больше молодежи проникается этими идеями. Победа Ходарева на губернаторских выборах в Нижнем знаменательна. Другое дело, что очень неосмотрительно он приостановил свое членство в КПРФ и проч. Голосовали за него не как за гениального хозяйственника, плюралиста, а как за коммуниста. Много ли мог украсть тогда секретарь райкома? Вот то-то.
22 августа, среда. Уже несколько дней все говорят о Дне флага, который связан с августовским путчем. Показали митинг-концерт на площади у Белого дома. Ведущий корреспондент отметил, что площадь уже не та, она приняла державный вид, Белый дом стоит за крепкой решеткой. По поводу решетки я всегда думаю о том, что и перед парадным двором Версаля была решетка, — а ничего, закачалась. Концерт собрал не так уж много народу. Выступали Немцов и кумир всех режимов Виталий Коротич.
Удивительно, но просто на митинг по поводу путча уже никого нельзя собрать, поэтому сосвистывают эту халявную молодежь, которой не пробиться уже послушать где-нибудь в зале группу. Такая ситуация была и с флагом, и с возложением венков у могил трех безумных ребят, погибших в туннеле, когда толпа накрывала танки брезентом и каким-то образом мешала танкистам организовываться… Бог с ними. Но к памятнику люди тоже не пришли. Не получилось из этих бедных, несчастных ребят героев нового времени. Апокрифы еще долго будут рассказывать, что “караул устал”, вспоминать имена Зои Космодемьянской, Николая Гастелло, Паши Ангелиной, Стаханова, — а вот эти имена не прижились и уже не приживутся. Как очень верно заметил поэт: дело прочно, когда под ним струится кровь. Но кровь — во имя счастья всего народа, а не нахрапистой его части.
30 августа, четверг. Утром открыл “Труд”. Тот сюжет, который я посвятил 10-летию путча, отсутствует. Вместо него широко и вальяжно раскинулось что-то написанное Леней Павлючиком. Интересно, струсили или что-то не сообразили по стилистике?
В 12 часов дня на собрании отговорил свой доклад. Это все, что сделано за последний учебный год, и планы на будущее. К моему удивлению, был полный зал, значит, народ чего-то ждет, значит, все находятся в ожидании. Вообще-то доклад достаточно традиционен, единственно, что нового — это его композиция и некоторая литературная концовка.
Но начал я со смерти Цыбина, с его похорон в церкви Большого Вознесения. И это лето, эта жара, это невидимое присутствие в этой церкви молодого и счастливого Пушкина, это мое желание окончить свой жизненный путь в той же церкви — и тогда литературная и жизненная дороги сомкнутся. Одна и та же улица, где находится Союз писателей, где находится сберкасса, о которой я уже писал, и где возвышается церковь. Я уже не говорю о том, что и проработал я полжизни на улице Качалова… Это не просто совпадения, это судьба. Вот, собственно, моя родина и пространство моей литературной и человеческой жизни. А жил я где? Там же — улица Качалова, дом 10 дробь 12. Валя бежала вечером по двору (двор тогда был проходным на Гранатный переулок, это уже потом на месте этого прохода вырос огромный новый корпус Дома звукозаписи), и летом, через открытые окна, доносился стук ее каблуков. У нее была удивительно характерная, летящая походка, и я по звуку определял, что идет она…
11 сентября, вторник. С шести и до восьми занимался дневником, а потом чистил сливу. Вычистил полведра, а остальное отложил на вечер.
День в институте начался с семинара, где обсуждали двоих иркутян — Мишу Прокопьева и Володю Мешкова. Это разные ребята, но с общими сложностями с языком. Такое ощущение, что оба не читали литературы, а только газеты и журналы, я даже не очень понимаю, как они обходятся такими аскетическими средствами. Сами рассказы интересные, но ребята, видимо, мало пишут и пока не писатели, а лишь создатели нескольких рассказов. Рассказов неплохих. Семинар прошел интересно, может быть, потому, что были простые и легко читаемые тексты. Хорошо говорил С. П., который пришел перенимать опыт. Он очень сильно вырос, точно анализирует и понимает текст. За его выступлением я все время чувствую свою школу, впрочем, уже полсеминара говорит если не как я, то не хуже. Сейчас спокойно пишу обо всем этом, зная, что произошло вечером.
Уехал с работы около четырех, потому что решил съездить на улицу Россолимо в ветлечебницу сделать собаке прививку. К моему удивлению, все прошло довольно быстро, и вернулся к шести домой, взял с балкона ведро с оставшейся сливой, включил телевизор и стал отделять сливу от косточек. Тут-то я и увидел, что происходит в Нью-Йорке и других городах Америки. Сначала мне показалось, что это какое-то кино. Картинку, как самолеты врезались в 110-этажные башни Дома всемирной торговли, не описываю. Это все теперь перед глазами. Не буду рассуждать о том, чьи это террористические акты. Это первые звуки и катастрофы Апокалипсиса. Что будет дальше? К боли за гибель простых людей примешиваются странные чувства. Во-первых, ощущение нового этапа жизни всего человечества. Цивилизация в том виде, в котором она существует, уже больше существовать не сможет — слишком она уязвима. Во-вторых, мне начинает казаться, что события подобного масштаба не могут произойти без воли Бога. Америка наказана за то, что долго следила без сочувствия и волнения, а только с любопытством за страданием других. И теперь кто-то ее наказал за развал СССР, за расстрел Белого дома, за Ельцина, за реформы Гайдара и за Чубайса. С этого события начался ХXI век. Из этого всемирного горя Россия выйдет с новым авторитетом, как страна Бога. Теперь и у нас в России что-то произойдет. Телевидение со страстью показывает ужас и панику в Нью-Йорке. По ощущению все это похоже на то, как CNN транслировало расстрел Белого дома.