1 марта, четверг. Утром два фильма, один из которых я давно ожидал — “Русский бунт” Александра Прошкина. Это фильм по “Капитанской дочке”. При всей своей любви к историческим, костюмным фильмам я должен сказать, что фильм не удался. Я даже не хотел думать о распределении призов, пока не посмотрю картину, но оказалось, что здесь даже нет претендентов на какие-то актерские призы. Ошибки и сценарные (Галина Арбузова, Станислав Говорухин, Владимир Железняков), и режиссерские. Режиссер засыпан бытом, реквизитом, экзотическими сценами. Боюсь, что в сознании создателей маячил обязательный набор для заграницы. Это, в первую очередь, жестокость и “русскость”. При такой чистой и драматургически наполненной повести понадобился еще и “русский бунт”. Мы-то помним, как заканчивается эта пушкинская цитата. Фильм не удался, став бессмысленным и беспощадным. Нелепа вся история с убийством Петра III. Для людей неподготовленных все это темно. Во всех этих подробностях утонула любовь Петруши Гринева и Маши, капитанской дочки. Кстати, эти молодые актеры — поляки. Думаю, что некоторая ориентация на западный тип — это тоже надежда на продажу.
3 марта, суббота. Вечером было вручение конфет и пряников — закрытие фестиваля.
Опять собрался весь областной бомонд, и губернатор, и председатель законодательного собрания. По тому, как они всегда держатся вместе, это напоминает секретаря обкома и предисполкома. Хорошие, думающие мужики. В конце губернатор вручил мне за заслуги огромную малахитовую вазу с портретом Пушкина. Я бы отдал ее Сереже Кондратову, но там уже пришпилена табличка. Самым неожиданным гостем фестиваля был Марк Рудинштейн. Не приехал ли он обнюхивать новые места для фестивального бизнеса? Я с удовольствием во время церемонии потряс перед его лицом пакетом с 5 тысячами долларов, сказав при этом, что на нашем фестивале все без обмана, коли пообещали, платим сразу и наличными. В этом смысле о Марке Рудинштейне рассказывают разные околичности, например, как он послал в Японию старого Тодоровского, вручив ему банковскую карту, на которой не было денег.
4 марта, воскресенье. 23.30, в поезде. Наконец-то я узнал, что такое “Эхо фестиваля” и что происходит, когда я уезжаю из Гатчины. Это громкое эхо должно было состояться в гостинице “Москва”, куда мы приехали на час раньше. Гостиница напротив Александро-Невской лавры. Остаток светлого дня дал возможность рассмотреть архитектуру и саму структуру лаврской территории. Идет реставрация соборов. Как широко и роскошно было старое императорское время! По-прежнему напротив соборных дверей — могилы Эйно Рахьи и Лидии Парвиайнен. Помнит ли кто-нибудь их историю? Я постоял у их могилы и пошел искать Никольское кладбище, где похоронены Собчак и Галина Старовойтова. Уже никакой досады на них нет. А ведь такое могли занять место в истории! Но один запятнал себя “саперными лопатками” в Тбилиси и антинародной позицией, когда стал мэром, другая — торговлей, какими-то деньгами, своей деятельностью как бизнесмен. Вокруг лежал глубокий и яркий снег. Памятник Собчаку еще не готов, стоит только большая фотография. На снегу лежат цветы.
Запала в душу, когда ехали в автобусе, зимняя Нева. Широкие улицы, призрачный свет, какой город!
5 марта, понедельник. Вечером прочел в “Труде” статью о “русской Катыни”. Суть ее заключалась в следующем: во время наступления на Варшаву в 1919 году в результате ряда ошибок политического характера и ошибок полководцев попали в плен в Польшу около 100 тысяч красноармейцев, точнее сказать — русских. Около 20 тысяч были интернированы в Пруссию, а 70–80 тысяч оказались в Польше. Дальше я цитирую статью: “Если верить польской печати, наших военнопленных никто не расстреливал. Они якобы просто сами поумирали в течение 3–4 лет от эпидемий и болезней… Естественно, возникает вопрос, что же надо делать, чтобы крепкие здоровые мужики “сами” поумирали в течение 3–4 лет”. Дальше идут рассуждения, что Катынь не так далеко по времени отстоит от “польского мора”. Если им можно, то почему нельзя нам? Возможен и вариант мести, потому что Сталин был одним из руководителей похода на Варшаву. Интересно, что в 1937 году перестали числиться в живых все руководители этого похода. У Сталина был свой счет к мастерству этих военачальников.