9 октября, среда. Утром взял “Литгазету”. По почерку сразу определил Виктора Широкого, так виртуозно, только перелистав книгу, может писать лишь он.
“Сергей Есин. На рубеже веков. Дневник ректора. М.: ОЛМА — ПРЕСС, 2002. — 636 с: илл. — (Эпохи и судьбы).
“Чуть ли не важнейшее книжное событие — наконец-то вышли “Дневники” Сергея Есина, ранее напечатанные в периодике фрагментами, выборочно, многократно отрецензированные и цитируемые. Три года жизни известного писателя, драматурга, публициста, ректора Литинститута и — в немалой степени — Читателя, Гражданина являют некий “бульонный кубик” Времени, концентрированно сообщая собеседнику-читателю правду об обществе и себе. Настоятельная потребность высказаться вызвала к жизни книгу, которая стала нравственным камертоном эпохи”.
Вечером, под дождём, пошёл в Думу. Я определённо раб своего слова — обещал быть на “Парламентском часе”, посвящённом теме семьи. Хотел было, чтобы наш шофер Паша подвёз меня, но Паша, оказывается, в силу того что я обещал ему поехать домой своим ходом, оказался уже зарезервированным родителями для перевозки картошки. О времена, о производственные нравы!
Улица Горького, как всегда, безмятежна и невероятно богата. Она уже отделилась от Москвы, от провинции, естественно — от нашего московского народа, она где-то парит… Тем не менее почему-то как своё личное достижение считаю почти до конца разобранное здание большого “Националя”. Какое это счастье, что хоть раз был соблюден эстетический закон! И что же думали раньше, 30 лет тому назад, когда воздвигли это безобразие?
На самом “Парламентском часе” были поставлены совершенно безумные вопросы — о разводах, разводах “по-московски”. В президиуме сидел некий депутат, у которого пять человек детей, и он очень гордится этим, да и все мы гордимся, — но мне всё время хотелось спросить о его заработках, о его дополнительных заработках, о том, кем он был при советской власти, и проч. и проч. Мне хотелось знать экономику его семьи. В президиуме сидел также Жириновский, который нёс всякие экстравагантности. Я наконец- то сделал его внутренний портрет: у него прекрасно работающая референтура, которая по каждому случаю снабжает его кучей сведений, и он, в соответствии с заказом, эти сведения выплёскивает. Перед началом ходил какой-то администратор и раздавал плакаты с надписью “ЛДПР” и дешёвые майки с той же надписью. Жириновский уверял, что семья и брак — пережитки, что все должны быть свободны, что 70 лет советской власти закабалили женщину; уверял также и в том, что 70 этих лет дали женщинам такие немыслимые права, с которыми они не справились, говорил, что молодые браки — только сексуальное начало, и проч. и проч. Я, пожалуй, единственный, кто конкретно говорил об экономической базе семьи, что всё остальное ложится на эту экономическую базу. Вспомнил также о том, что, когда Ульяновы после смерти отца переехали в Казань, мать первым делом купила “горелку Бауэра” — большую, дающую много света лампу, висящую над столом. За круглым столом хорошо делать уроки. Вот из такого “досуга” семьи и рождаются навыки.
Приводилась интересная статистика, что неудачные семьи возникают, как правило, у тех молодых людей, у которых собственная семья была разрушена, т. е. мать и отец были в разводе, или не было устоявшегося спокойного быта. Мне это показалось интересным. Жириновский связывает низкую рождаемость с уровнем культуры, что, конечно, имеет некоторое отношение к правде; он также говорил о том, что детей должно быть меньше, что мир не может прокормить всех, что даже пропаганда на Западе однополой любви — стремление как-то уйти от деторождения. В конце передачи ведущий почему-то поднял меня ещё раз, и тут, как иногда бывает, меня “понесло”, здесь уже не было готовых тезисов. Я сказал: то, что мы обсуждаем — полная чушь, как можно ставить семью под сомнение, когда всем лучшим, что у нас есть, мы обязаны нашим семьям. Я возражал также против этого всеобщего стремления что-то сделать “по кусочкам”, при помощи “кусочного” финансирования и “кусочного” законодательства: то прописать в законе, это прописать, там добавить, тут дать. Я сказал, что мне жаль наше правительство, потому что я отчётливо понимаю: ему негде взять. Если в стране 72 млрд долларов — так оценивается добыча естественных богатств — принадлежат двум десяткам человек и эти миллиарды настойчиво уходят за границу, где же здесь чего-то возьмешь?..