Выбрать главу

В выступлении посла Ирака, перевод которого раздали, есть такие цифры: “…общий бомбовый груз, сброшенный на Ирак только за 43 дня агрессии, аналогичен 141 961 тонне взрывчатки, что равно 7 атомным бомбам типа той, сброшенной американцами на Хиросиму”. Речь и атмосфера моего детства. Потом выступил посол Палестины. Он говорил о двух стандартах ООН, о тех резолюциях Совета Безопасности, которые выполняются, когда надо притеснить Палестину, и которые не выполняются, когда Израиль должен уйти с оккупированных территорий. Это тоже из решений ООН. Оглядываюсь на большое число присутствующих людей — из других посольств, моих соотечественников, а также иракцев, прижившихся в Москве, — и думаю, что многим из них не очень много дела до Ирака, но все пришли, потому что возмущены поведением Америки и Израиля.

19 января, суббота. Утром уехал на дачу. Несмотря на свою “Ниву”, к участку не пробился, машину оставил возле дома сторожа и по снежной целине тащил сумки с едой. Одно утешало: удивительная тишина, отсутствие телевизора и белый, незагрязненный, провинциальный снег. Отчетливо чувствуется, что промышленность не работает. Кстати, здесь неподалеку, под Малым Ярославцем, находятся какие-то предприятия, в которых что-то, и видимо, немалое, принадлежит сыну Черномырдина. С чувством глубокого удовлетворения услышал недавно в одной из передач по телевидению упоминание о нем и дочери другого магната, Рема Вяхирева, в связи с очередными нефтяными скандалами. Радостно, что этих присвояльщиков наконец-то выводят на чистую воду. По крайней мере, они живут в атмосфере тревоги. Удобную нашли форму — через детей, через наследников. Они будут лежать в сандаловых гробах, в мраморных саркофагах, а наследники вершить судьбами нищего народа. Они стали богатыми и еще желают носить, как знамя, хорошую репутацию. Нынешнему поколению богатых людей общество вправе отказать в звании порядочных. Богатство можно было нажить только путем махинаций и присвоения общенародной собственности. В лучшем случае, лишь ко временам внуков что-либо забудется в наше памятливое время. Когда я читал у Бальзака о временах, последовавших за французской революцией, я удивлялся этому бесстыдству присвоения и полагал, что ни в какое другое время подобное повториться не может. Неужели общество ничему не может научиться?

21 января, понедельник. Не успел я справиться с письмом, как сначала позвонила Г. А. Ореханова, а потом вместе с заместителем директора и пришла. Появилась еще одна разгромная статья на спектакль “Униженные и оскорбленные”, который Т. В. Доронина делала к 180-летию со дня рождения Ф. М. Достоевского. На этот раз в “Независимой”. Здесь тот же тезис, что и в “Коммерсанте” — спектакль не получился, а здание хорошо бы отобрать и использовать под спектакли-мюзиклы. Г. А. Ореханова принесла мне подписать письмо, которое вроде бы составил В. Г. Распутин в защиту театра. Это обращение к президенту; суть его в том, что мы уже видели, как после подобных подготовок отобрали симфонический оркестр России у Е. Светланова и Большой театр у В. Васильева. Именно поэтому мы не обращаемся к министру культуры. Т. В. Доронина полагает, что это начинается подготовка. Письмо уже подписали В. Розов, В. Распутин, обещал подписать Ф. Ф. Кузнецов, Н. Н. Скатов, директор Пушкинского дома и директор бывшей Ленинки. И мы еще говорим о каком-то плюрализме. Убеждаюсь, как много в нашей культуре делается, чтобы отогнать русскую культуру от центра, развеять ее. Как еще держат и терпят меня? Надо тоже ждать налета. Может быть, кампания уже началась?

23 января, среда. Ночью, в три часа, на станции Беломорканал к нам подсадили какого-то сравнительно молодого мужика. На улице, видимо, жуткий холод, от его тулупа так и пыхало въевшимся холодом. Он быстро устроился, но я уже заснуть не смог, принял снотворное и пошел в коридор читать роман Саши Проханова. Практически это его первый роман, который я читаю после большого перерыва. Уже к середине мне показалось, что это скорее памфлет, потому что все движется по живому руслу сегодняшней истории. Пока прочел о времени Ельцина, о появлении некоего Избранника, в котором угадывается, вернее, ясно просматривается Путин. В романе Избранник выступает как явный ставленник крупных чинов КГБ, сохранивших в новых условиях свои связи и ощущение себя как некой масонской ложи. Они ставят власть, но одновременно все они теперь находятся при крупных магнатах и как бы ими управляют. По крайней мере, в материальном смысле они, все эти генералы и полковники, неплохо устроились. Это мир “мерседесов”, компьютерных залов, нарядных гостиных, охот и правительственных приемов. Сейчас они заняты тем, как бы скомпрометировать Генерального прокурора. Опять явно угадывается Скуратов, а вся сцена очень по аранжировке знакома. Большой это пишет писатель? Большой, такой энергетики больше нет ни у кого из пишущих сегодня. Мне кажется, что всё это слишком определенно, без случайностей, слишком логично вылеплено, слишком рассудочно, с какой-то нерусской логикой отысканы причинно-следственные связи. Заметна Сашина любовь к КГБ, к разведке, к таинственности, к миру сильных сего, к их машинам, к их образу жизни, приемам, шампанскому, охотам. Но показатель мощи писателя — его стиль. Всем нам рядом с Прохановым надо заткнуться. Под Томаса Манна, под Фолкнера, под Солженицына, под Пруста мы можем писать, а под Проханова — нет, не сможем. Иногда он достигает необыкновенного гротеска. Это описание празднования дня рождения дочери президента Татьяны в Кремлевском дворце и явление туда в плаще президента, и прием в зале “Россия”, когда всех гостей он видит в виде животных и частей человеческого тела. Виртуоз. Очень сильно и всерьез Саша взялся здесь и за еврейскую тему. Всерьез, как никто и никогда за последнее время. “Русская Хазария”. Вот она, вторая еврейская революция. Продолжаю читать.