Какая муха его укусила?
— Будете обедать по расписанию, раз не можете учитывать, что на рабочем месте делать можно, а чего нельзя!
И в следующую секунду он уже скрылся в лифте, готовом стартовать наверх.
«Интересно, — мстительно подумала Робин, — а что, если у себя в приемной он застанет Кортни, жадно жующую шоколад над раскрытой коробкой?!»
Или Кортни сходит с рук то, чего не может себе позволить Робин? О, это было бы прекрасно!
Робин «является лицом корпорации» и не может жевать у себя за стойкой. Но тем не менее Кортни далеко не всякий раз соглашается подстраховать ее, даже когда Робин уходит в офисное кафе, не говоря уже о близлежащем бистро! А Кортни, являясь правой рукой шефа (если, конечно, он об этом знает), творит в его отсутствие что хочет — классическая музыка, шоколадный флирт с сотрудниками… что еще по списку?
Это несправедливо! Несправедливо! Робин была возмущена до глубины души.
Робин представила себе — а что, если Кортни действительно будет велено составить для нее расписание? У нее и так уже есть график — приход на работу, уход на работу… Каждый день, пять дней в неделю. Все, что у нее есть, — это уик-энды.
В течение субботы, вернее первой ее половины, ты отсыпаешься, пытаясь стряхнуть с себя всю усталость будней. Потом вяло бредешь на кухню в надежде заварить себе чай или сварить кофе. Остаток вечера уходит на то, чтобы придумать занятие на завтра. Короткий глоток свободы — боулинг, клуб, библиотека, что угодно — и опять наступает понедельник.
Нет, Робин понимала, что в такой огромной корпорации, да и в любой другой невозможно без своего рода дисциплины. Как иначе клиенты смогут забирать свои заказы? Согласовывать документацию? Приезжать на встречи и переговоры?
Но сейчас Робин чувствовала, что вся эта обстановка душит ее. Кто она, Робин, в этом большом здании, где на каждом окне — жалюзи, в каждом углу — кулер, где нет уютных мягких кресел, а есть только рабочие вертящиеся стулья? У нее была отдушина — в течение дня съесть как можно более вкусно приготовленный сандвич или даже вырваться на улицу за кофе. Пройтись под солнцем или дождем, ощутить движение на улицах — толпы пешеходов и автомобильные пробки; постоять в очереди в кофейне, потом выйти из кофейни со стаканом в руке и взглянуть на голубое небо…
А теперь даже это она будет вынуждена делать по расписанию? Ее маленький глоток свободы, возможность почувствовать себя человеком, а не послушным винтиком в отлаженной системе…
Робин показалось, будто какая-то волна подхватывает ее и неудержимо несет куда-то. Если бы у нее было желание, если бы была возможность успокоиться, остановиться, как следует все осмыслить и обдумать, может, позже Робин и пришла бы к другим выводам. И это имело бы совсем другие последствия. А сейчас…
Робин выключила компьютер.
Робин бросила термос с остывшим кофе в клетчатый рюкзачок.
Робин отцепила от блузки бедж со своим именем и фамилией.
— Том, — окликнула она охранника, которого знала лучше, чем всех прочих. — Я ухожу.
— На обед? — Том даже не поднял головы.
— Нет. Вообще. Счастливо оставаться. Пока!
— Робин… Робин, погоди! Что значит — вообще?
Робин уже была на залитой солнцем улице.
Она неспешно вышагивала по тротуару, в ее уши вливался шум автомобилей, шелест деревьев, высаженных вдоль дороги. Через несколько минут Робин уже перебегала дорогу на пешеходном переходе. Она направлялась куда глаза глядят, она больше не желала сидеть остаток дня в тесном помещении. Время от времени, когда желудок напоминал о себе жалобным урчанием, Робин вынимала из рюкзака термос и делала большой глоток вчерашнего, но все еще вкусного кофе…
Мобильный Робин вскоре начал звонить, и, взглянув на него, Робин увидела, что это названивает Кортни. Робин не собиралась с ней разговаривать. Наверняка Том уже успел сообщить старшей секретарше о странном и непредсказуемом поведении секретаря с ресепшен…
Поскольку звонок телефона ее раздражал, но звук выключать не хотелось, Робин затолкала телефон подальше в рюкзак — под термос, косметичку, бумажные салфетки…
Она собиралась как следует погулять — за всю прошедшую неделю — и не хотела позволять кому бы то ни было помешать ей в этом. О том, что будет дальше, Робин старалась попросту не думать. Или, если уж совсем честно, она забыла обо всех возможных неприятностях…
Под вечер Робин оказалась на другом конце города. Ноги уже гудели и ныли от усталости. Зато на душе было легко и спокойно. Она словно сбросила со своих плеч надоевший груз, и чем дальше шагала по переулкам и площадям, тем легче ей становилось. Однако пора было подумать и об ужине… А потом о том, как возвращаться домой. На муниципальном транспорте с многочисленными пересадками? При этом надо еще и в карте разбираться… Вызвать такси? О черт! Ведь ситуация с утра ничуть не изменилась! У Робин как не было денег, так и не появилось. Наличных не завалялось ни в одном кармане, а сбережения по-прежнему находились на банковской карточке…
Робин вздохнула.
Она извлекла из рюкзачка мобильный.
Она набрала номер Линды…
Потом внимательно выслушала сообщение вежливого механического голоса, с беспощадным равнодушием сообщившего о том, что «абонент недоступен, вы можете оставить ему сообщение».
Сообщение Робин оставлять не стала.
Что, если Линда попросту забыла о выключенном телефоне и включит его лишь завтра утром?
Конечно, она могла быть и где-нибудь, где не берет связь…
Но Робин решила не полагаться на судьбу. Секунду поколебавшись, она набрала номер Майкла Лини.
Выслушав рассказ об очередной истории, приключившейся с Робин, Майкл порекомендовал ей немедленно сделать три вещи.
Успокоиться.
Сесть в каком-нибудь ресторанчике и заказать себе овсянку, чтобы успокоить и измученный голодом желудок.
Ждать его, Майкла.
Ах да — определившись с выбором ресторанчика, конечно, известить его по телефону.
На этот раз Робин не стала долго пререкаться. Она послушно прошла еще полквартала, прежде чем наткнулась на маленький прелестный итальянский ресторанчик. Зайдя туда и заняв столик на двоих возле окна в эркере, Робин заказала стакан минеральной воды и капучино.
Почему-то ей не хотелось приступать к трапезе без Майкла.
Майкл явился через полчаса, встрепанный, уставший. Но при виде Робин он невольно улыбнулся:
— Привет, детка, выглядишь не так, как обычно выглядят женщины с разбитым сердцем.
Он отодвинул стул и сел напротив. Удивленно взглянул на чашку и стакан, стоявший перед Робин:
— Я ведь велел тебе заказать чего-нибудь поесть.
— Я непослушный ребенок, — улыбнулась Робин.
— Ты не ребенок. Если бы ты была им, я бы отшлепал тебя за безрассудное поведение. Как в детстве.
— А вот и нет.
— А вот и да.
— Неправда! — возмутилась Робин. — Ты никогда себе не позволял шлепать нас, когда мы с Линдой были детьми!
Майкл рассмеялся. В этот момент к ним подошел официант, который принес Майклу меню.
— Второе меню, будьте добры, — попросил Майкл, — эта очаровательная леди тоже будет ужинать.
Робин быстро выбрала для себя тальятелле с тертым сыром, пирожное тирамису и попросила еще один кофе.
Майкл ограничился крем-супом и минеральной водой. Робин удивленно вскинула брови — мол, не слишком ли скромный выбор?
Майкл понял ее без слов, пояснил:
— У меня, можно сказать, спортивный режим. Мы с ребятами решили более часто играть в баскетбол. Поэтому у меня углеводный завтрак, какой-то там белковый ланч и не слишком тяжелый ужин.
— Брось. Расслабься. Мы вообще когда-нибудь с тобой бывали вместе в ресторане?
Майкл пожал плечами:
— Если честно, то я не помню. Кажется, ты чаще бывала на наших семейных праздниках…
— Вот! — торжествующе произнесла Робин. — И не говори мне, что это не повод.