Глава тридцатая
— Просыпайся, Sleeping Beaty! — и Роберт легонько поцеловал ее в нос.
Лиза пробормотала что-то невразумительное, но на редкость недовольное.
Несколько оставшихся часов этой ночи она летала в поднебесье в объятиях дракона. Ой! И не просто летала!.. Ох!
Лиза вспомнила. Проснулась. И покраснела.
— А вот солнышко уже на небе! — улыбался Роберт.
— Какое солнышко… — бурчала Лиза, — там метель. И все заметено…
В ответ мужчина ее мечты рывком распахнул тяжелые вкусного шоколадного цвета занавески.
И комнату ворвался свет. Такой стремительный, такой брызжущий, такой ошеломляющий после вчерашней непогоды и темных снов, что Лиза, опять сказав «Ой!», подбежала к окну.
Это была та самая сказка, о которой она мечтала, в которую могла поверить. Над синим-синим зеркалом озера мечтательно склонилось наряженное в лазурь небо. Должно быть, оно склонилось на мгновение, да так и замерло, любуясь своей безупречной красотой, не замечая ни торжественных гор с белоснежными вершинами, что, посмеиваясь, подглядывали за этой милой картинкой.
— А вон там, — Лиза напряженно крутила головой у окна, — там должна быть стайка фей!
— Что? — Роберт обнял ее.
— Они будут на коньках кататься? Или — лучше — в снежки играть?
— Откуда феи на коньках?
— Главное — снег! — не слушала его Лиза.
— Почему?
— Потому что он — разноцветный!
И эта гадкая девчонка решительно выбралась из его объятий, метнулась в угол комнаты, где были сложены ее пожитки для рисования. Притащила все к окну и мгновенно расставила мольберт.
— А завтрак! А прогулка! В конце концов, мы коляску заказали!
— Свет! Посмотри, какой свет!! Там же феи живут!
— Ты невозможна! — Роберту хотелось произнести это недовольно, но не получилось. Получилось как-то ликующе…
— Да, и надо купить лак для волос!
— Зачем? Ты собралась прическу делать?
— У меня с собой только пастель. Если ее закрепить лаком, чтоб не осыпалась, то она еще и блестеть будет.
— Обалдеть! — Роберт сказал это по-русски и исключительно выразительно.
В ответ на это Лиза издала смешной рычащий звук… И исчезла из этой реальности.
Роберт спустился вниз, объяснил, что их можно не ждать — у Лизы приключился «свет». И заказал так необходимый Лизе лак для волос, который, оказывается, можно было использовать и более замысловато, чем просто для закрепления прически.
Лиза рисовала, рисовала, рисовала. Как обычно, быстро. Сегодня с особенной радостью человека, у которого все получается. Мелки пастели хрустели у нее под пальцами, крошилась.
Феи получались красивыми, беззаботными и удивительно красивыми. Одна, похожая на Терезу, лихо катила на коньках — и было видно, как лед взметается из-под лезвий. Другая — рыженькая, с волосами в разные стороны, приготовилась спускаться на санках с крутого берега.
Три феи, постарше, лепили снежки, и передавали их двум маленьким девочкам, который готовились закидывать кого-то этими самыми снежками.
Лиза чуть отступила назад. Растерла пастель в пальцах и стала добиваться той прозрачности неба, которое было перед ней.
Роберт дочитал сценарий, который ему накануне прислал агент, потянулся. И пошел на второй этаж, в спальню. Тихонько открыл дверь… И рассмеялся. Лиза выглядела так же, как ее картина. Такая же нежная, красивая. И цветная.
— И что ты хохочешь? — пробурчала она. — Я и так знаю, что вся перемазалась.
— Рисуй, не отвлекайся. — И Роберт полез в сумку за фотоаппаратом. С недавних пор у него появилась совершенно дурацкая — с точки зрения Лизы — все время фотографировать. В основном ее.
Какое-то время они занимались каждый своим делом — Лиза доделывала картину, а Роберт ее фотографировал.
— Все! — спустя какое-то время гордо объявила она.
— Волшебно! — оценил Роберт. — О! Тут даже моя мама есть?! Смотри, она подает снежок Лизе-маленькой. И твоя мама. И мама Терезы. А кто эта черноволосая девочка?
— Не знаю! — пожала плечами Лиза. — Как-то нарисовалась.
— А где мы с Зубовым?
— А-а! — довольно улыбнулась Лиза, и ее глазки заблестели. — Это вас должны забросать снежками. Так что вы скоро появитесь. А сейчас на улицу! Надо это озеро нарисовать с другого ракурса и карандашами. А то у меня вон те яркие кусты на переднем плане пастелью не вышли.
— Сначала завтракать. Хотя уже обедать, — посмотрев на часы, сурово приказал Роберт.