Решение это потребовало от неё изрядного мужества; но она была женщиной с сильным характером, поэтому собрала свою волю воедино и пришла – впервые в жизни бороться не за Грэхарда, а за себя.
– Матушка? – встретил её сын вполне обрадованно, вставая из-за своего рабочего места навстречу ей.
Она приходила к нему не так уж часто, и обычно по важным вопросам, однако он всегда ей радовался – кроме тех случаев, когда предавался гневу, разумеется.
– Арди, – осторожно вступила княгиня, – у меня к тебе есть… личная просьба.
Она выглядела непривычно нерешительной, и он слегка нахмурился. Жестом предложил ей сесть – она едва ощутимо покачала головой – остался стоять и сам и поощрил её вполне дружелюбным:
– Конечно. Я слушаю.
Немного нервным жестом поправив прядь волос, она опять начала с вступления:
– Арди, я бы хотела… ах, ну так и есть! – перебила она саму себя, не найдя длинного подхода. – Как тут ещё скажешь? – пожала сама с собой плечами и прямо объяснила цель своего визита: – Я бы хотела выйти замуж, Арди.
Грэхард удивлённо моргнул.
В его голове явно что-то не срасталось.
Овдовевшие жёны владык всегда оставались жить в Цитадели, и даже речи не шло о том, чтобы снова им вступить в брак. Заход княгини был настолько неожидан, что Грэхард подумал было, что расслышал не так.
– Выйти замуж? – весьма глупо переспросил он.
– Ах! Ну да, именно так! – сдержанно всплеснула руками она.
Тяжело сев на своё место, он вперил в неё мрачный взгляд и уточнил:
– В смысле – выйти замуж?
Посмотрев на сына взглядом «в кого же ты такой недалёкий», она легкомысленным тоном пояснила:
– Замуж, Арди. Как все женщины выходят.
Он сильно нахмурился и напомнил:
– Ты не просто женщина, небесная. Ты – жена владыки Ньона!
Она снова всплеснула руками и воскликнула:
– Его уж восемь лет, как нет! И, прости меня за откровенность, дорогой, но это точно не тот человек, по которому я хотела бы носить траур пожизненно!
Грэхард поморгал, пытаясь осмыслить то, что она говорит. Но её мысль по-прежнему не укладывалась в его голове.
– Вдовы владык, – с нажимом обозначил он, придавливая её тяжёлым взглядом, – не выходят замуж вторично.
Княгиня часто заморгала, отвернулась, украдкой вытерла уголки глаз, живописно покачнулась, вскрикнула и вполне своевременно упала на руки подскочившего к ней сына.
Далее она с приличным к случаю скорбным выражением лица позволила ему усадить себя в кресло и засуетится вокруг, подавая воду и обмахивая её какой-то папкой.
– Арди… – умирающим голосом простонала княгиня. – Арди, дорогой, – и удачно схватила его за рукав. – Ты же знаешь, вся юность и молодость моя прошли в страданиях и унижении… зрелые годы я была заперта, как узник в своей темнице… и вот, на склоне лет Небесный ниспослал мне чудо – любовь. Неужели ты откажешь мне в такой малости? – заплакала она.
По правде говоря, Грэхард не видал у неё слёз с тех пор, как отец его умер, поэтому был совершенно деморализован.
Кроме того, в её речи прозвучал новый аргумент. Если сперва ему показалось, что она просто хочет выйти замуж, то тут неожиданно выяснилось, что существует какой-то реальный кандидат в мужья!
Это было слишком большим потрясением; он попросту не мог сообразить, где это она успела с кем-то свести столь близкое знакомство, чтобы говорить теперь о браке!
– Любовь? – глупо переспросил он, пытаясь соотнести это слово с образом матери.
Не соотносилось.
Княгиня выпрямилась, гордо повела головой и холодно спросила:
– Ты полагаешь, что в моём возрасте люди уже не способны полюбить?
Грэхард закатил глаза и отошёл.
– Я полагаю, – поправил он, – что это абсолютно немыслимо для твоего положения.
– С чего ты взял? – не уступала княгиня.
– Ни одна вдова владыки не выходила замуж вторично! – привёл непробиваемый аргумент он, складывая руки на груди.
– Как это ни одна? – подняла бровь она. – Дай-ка мне хроники, и я тебе покажу!
– Дерек!.. – машинально позвал Грэхард, чтобы затребовать те самые хроники, и тут же осёкся.
В дверь просунулась голова секретаря:
– Мой повелитель?
Он настолько часто оговаривался, что все его пятеро секретарей привычно отзывались на «Дерека».
Владыка недовольно махнул рукой, отсылая докучливого помощника.
Ему не нужны были хроники; ему был нужен Дерек, который притащит вместо хроник нечто несусветное, комично заявит, что ошибся, и выдаст из этого целое представление, которое погасит зарождающийся конфликт и приведёт всех к компромиссу.
Он сел на своё место, чувствуя себя совершенно потерянным.
– Я сожалею, – сдержанно отметила княгиня. – Нам всем его не хватает. Такая нелепая смерть… – вздохнула она.