— Он тоже хочет кушать; пусть ест вместе с нами.
Мария посадила ребенка на детский стульчик, и он начал кушать вместе со всеми.
— Кто знает, что ожидает в жизни этого маленького пилигрима,- заметил в раздумье Вибе.
При этих словах какая-то фигура прильнула к окну и стала жадно прислушиваться к беседе, не желая упустить хотя бы слово из того, что говорилось.
— Да,- подтвердил Гардер,— мы не знаем, что ему предстоит.
Мария встала и вышла в другую комнату, чтобы принести хлеба. При этом она украдкой вытерла слезы. Возвратившись к столу, она сказала:
— Я даже думать боюсь об этом; я знаю, что впереди у него все темно, но с Божьей помощью он сможет все перенести. Я часто молюсь о том, чтобы Бог помог ему и защитил его. Я чувствую, что скоро буду взята от него.
По ее щекам снова побежали слезы.
— Ну, будем надеяться на лучшее; он вырастет и — кто знает? - может быть, будет богатым,— попыталась утешить ее Маргарита Гардер,— Нам не нужно терять надежду.
Фигура за окном, никем не замеченная, исчезла в темной ночи.
— Да, знаете,- начал Дукель Вибе, когда они снова перешли в зал,— наконец-то у пастуха кончились его истории.
— Он всегда был зол на нас и на Дерксенов,— добавил Гардер,— он терпеть не мог нас. Дерксенов за то, что они принесли ребенка из свинарника, а нас за то, что моя жена выкормила его.
— Оставим его,— прервал Иоганн и подошел к окну,— Кажется, пошел снег,— добавил он.
Герта Вибе заторопилась домой. Гардеры тоже решили идти домой. Когда они вышли во двор, собака, которая выбежала вместе с ними, направилась в сад, но тут же вернулась, обнюхивая вокруг землю.
— Ну, что ты там ищешь? — спросил Иоганн.
Собака, не обращая внимания на хозяина, виляла хвостом, как бы давая понять, что они должны сами посмотреть. Дерксен подошел ближе. Около кухонного окна он увидел следы на снегу.
— У окна кто-то был,- заключил он,- Здесь ясно видны чьи-то следы.
Вибе и Гардер тоже подошли посмотреть. Да, нет никаких сомнений: кто-то стоял у окна.
Наступила суровая зима. Снега было немного, но холода стояли сильные. В селах царили тишина и безлюдье, так как каждый житель старался по мере возможности оставаться у теплой печки. У Дерксенов теперь было больше причин сохранять в доме тепло, так как Мария не хотела, чтобы маленький Иоганн мерз.
У Пеннеров было иначе. Яков Пеннер не был чувствительным к холоду да и большей частью не бывал дома: он охотно проводил время в трактире. Его жена Катерина после рождения маленького Пети заболела. Так как они жили очень бедно, женщина лежала на старом соломенном матраце. У нее не было ни одежды, ни материи даже для того, чтобы содержать в тепле ребенка. Такое положение только усугубляло ее болезнь, добавляя новые тревоги. Бедная женщина просто не знала, что делать. Соседи, видя ее жалкое состояние, пошли к старосте с просьбой оказать Пеннерам помощь.
- Это никуда не годится,— возмутился Ганс Петерс,— Яков должен лучше заботиться о своем доме, а он заботится только о себе. Вчера вечером я был у Дика, и тот сказал мне, что Пеннер хочет задешево продать свою черную корову.
Гардер, который тоже пришел и принес с собой кое-какую одежду, со вздохом сказал:
- Да, это очень плохо со стороны Якова; но, кажется, он никогда не сможет бросить пить, а из-за этого страдает семья.
Фрида Петерс сказала, что пойдет к Пеннерам и отнесет то, в чем они больше всего нуждаются.
Катерина Пеннер все еще плохо себя чувствовала и лежала в постели. Однажды вечером в дом вошли двое мужчин. Они хотели забрать большой сундук, заявив при этом, что Пеннер продал его им.
- Нет,- возразила больная,- сундук вы не возьмете. Он может все продать, но сундук принадлежит мне, и я его не отдам.
Она горько заплакала, так как знала, что муж продал сундук в трактире. Мужчины отправились в трактир, где сидел Пеннер. Там один из них сказал:
- Яков, верни деньги обратно, так как сундук принадлежит не тебе, а твоей больной жене, а она не отдает его.
Яков в гневе вскочил:
- Что, вы не взяли сундук? Я ведь продал его вам. Идемте!
И они вместе отправились домой к Пеннеру. Дома Яков открыл сундук и выбросил оттуда все вещи.
- Я продал сундук, а то, что я продал, продано, и покупатель может забрать его в любое время! — кричал он на больную жену.
Никакие просьбы с ее стороны не помогли.
— Но что все это значит? - говорила она сквозь слезы,— Ты больше ни о чем не думаешь, кроме трактира! Поверь мне: когда-нибудь ты горько раскаешься в том, что все продал. А теперь вот спускаешь последнюю мебель - мой сундук, который я получила от родителей. О Боже, помилуй его!