«Серьезно, ты не против? Это так важно для меня!»
«Нет, не против. Вперед — и удачи там!»
«Ты лучшая. Тогда я пойду».
«Давай-давай».
Лиза отложила телефон. Он не сделает этого. Посидит в баре, закажет спиртное. Он не из тех, кто знакомится, он из тех, кто в одиночестве напивается в углу за дальними столиками.
В доме было пусто, а ей было голодно — и Захарина отправилась в магазин за лапшой.
***
Она снова проснулась поздно. В Сеуле Лиза все время просыпалась поздно. Либо этажом ниже, либо этажом выше кто-то из жильцов репетировал прямо ночью. В четыре утра акустическая гитара красиво разливалась по району, а девушка в полусне металась между желанием пойти на улицу разобраться и вялостью по-настоящему это сделать, и только накрывала голову и уши подушкой, и ворочалась с бока на бок. В любое время суток Сеул казался ночным городом. Даже в двенадцать дня, когда она протерла глаза.
Она всегда будила себя лентой новостей. Мозг быстро приходил в тонус, глаза разлеплялись. Сейчас Лиза увидела сообщение от Игоря. Открыла. И, плохо соображая, уставилась на фотографии.
Потому что он прислал фотографии.
Обнаженного женского плеча. Обнаженной спины. Ключиц и тоненькой цепочки на шее.
Захарина задохнулась.
«Вот, получилось», — гласила лаконичная, до чертиков самодовольная подпись.
Лизины пальцы подергивались у экрана. Она никогда прежде не знала, что способна на такую ярость и разрушения, на которые была способна сейчас.
Что ей ответить? Что он ожидал, что она ответит на такое?
«Ты издеваешься??? Ты серьезно присылаешь мне фото девушки, с которой переспал?!»
Лизу вышвырнуло из кровати. Он вскочила, чувствуя, что ее душит, что она не может, не может терпеть это все. Игорь еще спит. Он проснется только через… черт бы побрал эти часовые пояса!
Нужно успокоиться. Проверить кастинги — по плану. У нее сегодня много дел.
Он, что, не понимает, что так нельзя? Что нормальные люди не посылают своим партнерам фотографии других девушек, с которыми развлекаются?
Неожиданно телефон завибрировал — пришло сообщение. От Игоря. Рано. Возможно, только что выпроводил прелестную пташку на такси до дома?
«Я думал, ты за меня порадуешься. Я же спросил, и ты сама вчера разрешила!»
Верно, она это разрешила. Лиза почувствовала, как слезы обжигают щеки.
«Но я не думала, что ты на самом деле это сделаешь!!»
Она хотела закрыть телефон, но вместо этого продолжила строчить.
«Ты не понимаешь? Ты действительно не понимаешь??»
Он слепой? Больной? Слабоумный? Что с ним не так? Да кто так поступает?
Лиза рухнула и завыла.
Хорошо, что хостел пустовал.
Кастинги. У нее кастинги и планы. Ей некогда разбираться с ситуацией. Ей нужно ответить, но нужно и собираться.
И это она разрешила. Как такое вообще произошло?
«Мне нужно идти», — она выключила чат, не дожидаясь сообщения.
Черт. Черт. Черт.
Захарина затолкала поглубже эмоции и, почти не трясясь, пролистала ленту кастингов. Ничего не было. Искали корейцев. Прекрасно. Куда ей сейчас на прослушивания.
Лиза вышла на солнце. Штормило, как при болезни. Она пойдет в студенческий район за Сангсу; нужна одежда, а там много магазинов. Именно так она и поступит.
Игорь не прождал ее даже месяца.
Конечно, можно было, наверное, отнестись к его словам серьезно. Сказать, что она против. Но как же ее современность? Толерантность и принятие многомерности мира? Почему так больно, если она понимает, что любовь конечна, что моногамии не существует?
Било солнце. В Сеуле магазины брендов соседствовали с уличными лотками с одеждой. Разнились цены, и еще одежда с улицы покупалась без примерки, на глаз.
Лизе нужно было все.
Брюки, блузы; обувь — чуть элегантнее, чем походные кроссовки. Сумочка, а не рюкзак. Юбки. Пальто.
Корейцы — те умеют ценить себя. А на кого она похожа? Неудивительно, что ее не зовут на кастинги. Неудивительно, что рядом с ней… нет, не думать об этом. Только не разрыдаться. Только не разрыдаться на людях.
Вон те брюки в клетку — их взять тоже.
Лиза смотрела на себя в зеркале примерочной. Выглядит нормально. Немного красный кончик носа, бледность, но ничего. Никто не догадается. Нужно растянуть губы в улыбке. Говорят, тогда по привычке поднимается настроение. Растянуть губы и постоять так несколько минут…
Самое отвратительное, что разговор придется продолжить. Захарина не знала, как говорить дальше. С человеком, который не понимает, что он натворил. Неужели это конец? И вот так, за одну ночь, между ними все кончено?