Я ненавидела его лютой ненавистью. Ненавидела себя и своих родителей. Подходила к концу бесславная жизнь молодой женщины с Запада. Меня ломала традиция, которая открывала перед мужчиной новые горизонты: жена = документы = социальное обеспечение = доход.
Все детство ты надеешься уклониться от освященного веками обычая договорного брака, слушаешь чужие рассказы, словно это легенды времен Античности. Однако реальность такова, что тебя все равно толкают на это, даже если ты сама не хочешь. Теперь все вернулось к условности. Такие браки - в порядке вещей. Браки между родственниками - еще лучше.
Отец вызвал меня к себе в комнату сразу же после этой беседы. Он и слышать не хотел ни о каких дискуссиях и компромиссах.
- Это будет он, и точка. Выбора у тебя нет.
У меня перехватило дыхание. Я задохнулась от отчаянья.
Братья подхватили ту же песню:
- Лейла, соглашайся. Нормальный ведь мужик. Лучше ты все равно не найдешь. У тебя нет выбора.
Кузен, который выступал в этом деле как посредник, звонил из Марокко. Звонили и другие родичи со всей Франции - некоторых из них я не никогда не видела. Телефон просто разрывался, и все твердили одно и тоже: " Какая удачная партия!" Тем временем отец, который знал меня как никто другой, играл на моих чувствах, ведь, несмотря на все что они делали со мной, я любила свою семью. Я бы и рада "перерезать пуповину", лишиться коней, но я не могла, и по сей день не могу. Несмотря на всю ненависть, отец оставался моим отцом, а мать моей матерью. Такой уж я уродилась.
Я была еще молода, но в двадцать лет ощущала себя, по меньшей мере, на сорок. Почти все девушки в моем возрасте общались со своими друзьями, бегали на свидания, ужинали в ресторанах, ходили в кино, флиртовали, если не были замужем, учились, путешествовали, а я отличалась от них - едва распрощавшись с полной разочарований юностью, я угодила в паутину.
Моему нареченному супругу дали хлеб и крышу над головой и не забывали стирать его шмотки. Для него наступили сладкие времена: он не тратил ни пенни из собственного кошелька, а просто ждал, когда ему преподнесут его новые документы и все остальное заодно.
Злоба вынудила меня сменить тактику. Девушка, которая никогда не пользовалась макияжем, стала размалевывать лицо, как уличная проститутка, - отчаянная контратака с использованием кричащей помады, черных теней, туши, склеивающей ресницы, и тройного слоя тонального крема. Теперь я использовала все, за что прежде смеялась над Сурией: в ход шли и коротенькие топы в обтяжку, и распущенные волосы, и три сережки в ухе. Но я все равно только глубже копала себе могилу, поскольку будущий супруг находил меня чрезвычайно привлекательной. Ему вовсе не казалось, что это все привлекательно. Даже курение не помогло. Я выходила на лестничную клетку, а затем возвращалась, чтоб ненароком дыхнуть на него. Никакого эффекта.
Однажды он предложил просто поужинать в ресторане, чтобы узнать друг друга поближе.
- Нет, спасибо, у меня дела, - отказалась я.
Тогда он предложил просто пропустить вместе по стаканчику, сходить в боулинг, куда я только скажу.
- Да нет же! Спасибо, но мне нужно работать.
Я пришла к отцу. В глазах у меня стояли слезы.
- Делай, как считаешь лучше для меня, - произнесла я, надеясь, что он еще раз взвесит.
Если он любит меня, то отправит этого типа восвояси. Пару секунд я думала, что может... Но он вцепился мне в плечо и отчеканил:
- Он тот, кто тебе нужен, дочка. Не волнуйся, все будет в порядке.
На сей раз я действительно сделала то, чего отец от меня ждал, и удовлетворила его, перечеркнув свою жизнь, свое будущее. Он верил, что действует мне во благо, оберегает меня и защищает нашу честь, черт бы ее побрал.
До самого конца октября этот человек с благословления моего отца чувствовал себя у нас как дома. Однажды я столкнулась с ним в центре города. Я была с Сурией. Он пригласил нас посидеть в каком-нибудь кафе вместе с моим братом. Я отказалась, а когда Сурия спросила меня, кто это был, отрезала:
- Приятель брата. Так, никто.
Мне было неловко признаваться во всем подруге, поскольку я громче всех кричала: "Да ни за что!" Я все еще надеялась на какое-нибудь чудо: он передумает, его поезд сойдет с рельсов...
Мелисса, заботясь обо мне, отважилась поговорить с ним, и теперь пыталась подбодрить меня.
- Лейла, он неплохой человек; с ним ты, может, будешь счастлива.
В конце концов, он уехал, потому что до весны нужно было решить все вопросы со свидетельством о браке в Марокко, а там - немедля возвращаться во Францию, подписывать бумаги. Я стану отнюдь не первой женщиной нашего квартала, которая предстанет перед мэром зареванной, с опухшими глазами. Никакого мошенничества - просто система, не дающая сбоев.
Но, может, мне удастся до того момента придумать путь к отступлению? Какие только идеи я не прокручивала в голове, упорно желая избежать замужества. Например, найти другого мужчину и выскочить за него. Однако я была совершенно неспособна осуществить такой гнусный план и нанести отцу подобное оскорбление. Далее: отдаться первому встречному, после чего сознаться во всем семье? Это уже вряд ли. Тогда я влипну в неприятности до конца своих дней. Если даже я когда-нибудь полюблю, никто не захочет иметь со мной дела.
Мой мозг кипел. Дни и ночи слабая муха неистово боролась за свою свободу. Прошло только дней десять с отъезда Мусы, когда он позвонил моему отцу.
- Я обо всем подумал. Чем раньше мы уладим все вопросы с мусульманским свидетельством о браке, тем лучше. По крайней мере, тогда можно будет ни о чем не беспокоиться и заняться свадьбой здесь.
Мой отец считал, что Муса слишком торопит события, но его больше заботила финансовая сторона вопроса, а жених средств не жалел.
- Я плачу поездку, приеду во Францию, и мы вместе оправимся в Марокко, там и решим вопросы со свадьбой.
Я слышала все это только потому, что телефон находился в коридоре. Отец даже не потрудился рассказать мне о подробностях.
- Приготовься ехать в Марокко. Мы с твоей матерью отправляемся туда через две недели.
- Зачем это?
- Ты выходишь замуж.
- Подожди-ка, пап. Он разве не говорил, что это будет весной? К чему такая спешка? А братья - разве не будут присутствовать?
- Чем быстрее мы покончим с этим, тем лучше для всех. Тогда можно будет перестать беспокоиться.
С той минуты до самого отъезда в Марокко в моих глазах стояли слезы. Две недели... Какой выход я найду за две недели? Да уж, сорвала я себе джек-пот своим поведением. Он, небось, думает, что если не приберет меня к рукам сию же минуту, то я придумаю, как вырваться из его когтей...
Внезапно он вернулся во Францию. Все заняли свои места в семейном автомобиле. Он разместился на переднем сиденье рядом с моим отцом; мать с братом сидела посередине, а сзади была я одна - как можно дальше от всех остальных.
Весь путь через Францию и Испанию я проспала. Они не услышали от меня ни звука, и все это время я не ела ни крошки. Мне снилась автокатастрофа, которая отправила бы нас в иной мир; там я, по крайней мере, не буду так страдать. А еще лучше, если я окажусь единственной, кто выживет... Или хотя бы он будет единственным, кто погибнет. Семьи немного погорюют, и его имя никогда больше не всплывет даже в разговоре. Вдова, так и не ставшая женой. Тихо, медленно я впадала в забытье; мне никогда не получить ничего, что я хотела от жизни. Ни отцовской любви, ни уважения со стороны мужчин, ни принца на белом коне, который увезет меня с собой в далекие края, который разделит со мной все, позволит родителям приезжать к нам на отдых, а в остальное время мы будем... просто жить.