Их разбудил телефонный звонок. Через неплотно сдвинутые оконные шторы в номер проникал яркий дневной свет. Поль взглянул на часы. Было десять утра. Он снял трубку. Ему показалось, что он ослышался, и потому попросил дежурного повторить.
— Одну минутку, — попросил он.
Маривонна смотрела на него с улыбкой. Он погладил ее щеку:
— Это Изабель. Она хочет видеть меня. Что сказать ей?
— Скажи, чтобы поднялась.
Он взял вновь трубку:
— Пусть поднимется. — И положил трубку. — Тебя это не смущает?
— Какой ты чудной! Что нам от нее скрывать, если и так ей все известно?
В дверь постучали.
— Может, ты откроешь?
Маривонна вскочила с постели и повернула ключ в двери.
— Надо же! Ты здесь, — произнесла Изабель. — Как глупо, что я не подумала об этом сразу.
Маривонна вновь забралась в постель, в то время как Изабель, обогнув ее с другой стороны, нагнулась, чтобы поцеловать отца.
— Я разбудила вас?
— Уже пора вставать. Мы хорошо выспались. Что случилось?
Она села на край кровати:
— Ничего серьезного. Я могла бы попросить у мамы, но она, скорее всего, мне откажет.
— Тебе нужны деньги?
— Точно. И заметь, что я тебя не часто прошу об этом.
— Верно. Возьми мой кошелек вон там на столе.
И он великодушно выдал ей вдвое больше денег, чем она просила. Она положила их в свою сумочку.
— Сними пальто, — сказала Маривонна. — Ты не хочешь позавтракать вместе с нами?
— Я уже кое-что перехватила. Но могу остаться, чтобы посмотреть, как это делаете вы.
Она и в самом деле смотрела, как они, сидя в постели, уписывали за обе щеки свой завтрак. Устроившись у них в ногах, Изабель с интересом наблюдала, как они намазывают маслом булочку.
— Ну как твоя репетиция? — спросила Маривонна. — Она поздно закончилась?
— Не знаю. Я не пошла на нее. Сразу же после того, как вы ушли, я вернулась домой.
Поль не верил ни одному ее слову. У него сложилось впечатление, что Маривонна задала такой вопрос только для того, чтобы успокоить его. Сколько же своих делишек они уладили таким способом? Поль уже не осуждал девушек за сговор. С одной стороны, он был признателен Маривонне за то, что она вроде бы искренне неплохо к нему относилась, а с другой — его обезоруживала улыбка Изабель. Он увиделся с ней, и это главное. На ней была коротенькая юбочка и пуловер, волосы она подобрала в пучок, а личико было таким же невинным, каким оно было знакомо ему во времена их совместного пребывания в Тарде. Взяв с постели поднос, она поставила его на столик.
— Какой же у вас довольный вид! Я даже завидую вам.
Она скинула туфли и улеглась на постели между ними. Как бы случайно, она коснулась щекой обнаженной груди Маривонны. Чмокнув подругу, она повернулась к Полю. И в этот момент почему-то все трое одновременно ощутили легкое смущение. Изабель инстинктивно прижала к себе коленки, словно кто-то ударил ее в живот.
Поль первый пришел в себя:
— Ты помнишь, что завтра четверг? Ты пойдешь на коктейль?
— Да, конечно. А Маривонна?
— Если пригласят меня, то пойду.
— Я приглашаю тебя, — сказал Поль.
Он протянул правую руку, чтобы погладить Маривонну по голове. Но получилось так, что он прижал к себе Изабель.
— Глядите, — воскликнула Изабель, показывая пальцем на зеркало в шкафу, — какая прелестная троица!
— Да, в особенности я, — заметил Поль.
Теперь ему было уже комфортно и хорошо. Он справился с волнением, охватившим его в первые минуты после неожиданного прихода Изабель. Он всегда опасался сюрпризов, от которых не знаешь, что и ждать.
Изабель посмотрела на часы:
— Ну, мне пора уходить.
Она обулась, надела пальто, поблагодарила отца, поцеловала в щеку сначала его, затем Маривонну:
— До завтра.
Маривонна потянулась в постели, обнажив крепкие груди.
Поль потянулся к ней.
— Ты можешь секунду подождать? Я закрою дверь на ключ.
Она поднялась и повернула ключ в двери, не догадываясь о том, что в комнате остался запах ландыша, напоминавший ему о златоволосой Изабель.
В Маривонне он ценил более всего то, что она никогда не говорила ему «нет». Предлагал ли он заняться любовью, пойти в кино, зайти в бар или навестить друзей, она тут же с легким сердцем соглашалась. И никто на свете, в том числе ее родители, не были для нее препятствием. Она порхала по жизни легко и беззаботно, как бабочка. Во всяком случае, так думал Поль. После длительного пребывания в одиночестве ему казалось, что Маривонна открыла ему глаза на мир, где все стремительно изменялось, в том числе нравы. И он находил этот новый мир прекрасным. Он бежал от жизни, и вот теперь все изменилось: люди вступили на поверхность луны, а молодые девушки занимались любовью, когда хотели и с кем хотели.