— А! — возбужденно сказал он. — А почему Андрей Валентинович сам не позвонил?
Андрей Валентинович Петровский, как вы уже догадались, мой отец. Я напряженно раздумывал, как объясню ему визит директора комбината и его жены. Особняки на Рублевке в десяти километрах друг от друга — это еще не повод для дружбы взасос. К тому же наш гораздо ближе к светилу. Но Сидор Михайлович не дал мне ничего сказать. Вскочил и возбужденно прошелся взад-вперед по своему огромному кабинету:
— Понимаю. Все понимаю. Какой умнейший человек! Талантливый бизнесмен! А руководитель? Какой размах!
Он принялся нахваливать моего отца. Я согласно кивал. Потом рассыпался в ответных любезностях. Мол, комбинат процветает, на территории порядок, а секретарша — прелесть. Он осклабился:
— Что есть, то есть. Хорошо, жена не знает.
— Есть вещи, о которых женам знать не положено, — выпалил я.
— А сам-то? Женат? — подмигнул Сидор Михайлович.
— Нет.
— Что так?
— Жду подходящую партию.
— Это правильно. С женитьбой спешить не надо. Я вот тоже, по молодости да по глупости. Поспешил. Сейчас вторым браком. Молоденькую взял.
«За каким же чертом ты ей изменяешь?» — подумал я, ослепительно улыбаясь. Потом слегка подлизался:
— У вас скоро юбилей. Я слышал: семьдесят. Ни за что не скажешь! Отлично выглядите! Я бы даже предложил вам партию в теннис, несмотря на то что моложе в два раза.
— За чем же дело стало? — оживился он. — Конечно, сыграем!
Я понял, что это приглашение. Вот будет весело, если на юбилее мы встретимся с блондинкой!
— Ну, пойдем, — сказал Сидор Михайлович и первым направился к дверям.
Я не верил своему счастью. Он что, хочет показать мне комбинат?! Какая удача! В приемной друг против друга сидели хорошенькая секретарша и мрачный папаша Горб. Фотограф угрюмо молчал, а она бойко стучала по клавиатуре. Увидев нас, и он, и она одновременно вскочили.
— Это Викуся, девочка моя, — ласково отрекомендовал Сидор Михайлович.
— Сопровождающий, — представил я Сгорбыша.
Директора комбината это ничуть не удивило. Я ж персона! Мне положена свита. Викуся призывно смотрела на меня и мило улыбалась. Но я был на работе. Меня сейчас интересовали не хорошенькие женщины, а дымящиеся трубы. Сидор Михайлович лично показывал мне комбинат, заостряя внимание почему-то на теплосети. Уж не думает ли он продать львиную долю акций моему отцу?
— Все разрешения имеются, трубы заменили, котельная может дать больше мощностей, — соловьем заливался Сидор Михайлович.
Сгорбыш беспрепятственно сделал нужные снимки. Когда директор заметил это, он даже поощрил:
— Вот правильно. Надо снимать. Все в полном порядке, зачем мне лукавить?
В общем, я едва от него отделался. На прощание Сидор Михайлович долго тряс мою руку. Пришлось повторить приглашение:
— Ну, так мы вас ждем.
— Великолепно!
За проходной Сгорбыш усмехнулся и спросил:
— Ну и как ты теперь выкрутишься?
— Придумаю что-нибудь, — беспечно сказал я, а потом спохватился: а что, собственно, имел в виду Сгорбыш?
— Ты, должно быть, пообещал ему первую полосу в газете с многомиллионым тиражом, — пояснил тот. — Или телеэфир на халяву. А, сынок?
— Это моя печаль.
— Я ж говорил: все дело в твоей дьявольской улыбке.
Дело было в том, что я поступил нехорошо. И мне надо поставить в известность родителей. Мать, конечно, простит, зато отец не одобрит. Ладно бы я сделал это за большие деньги. Но гонорар-то копеечный! Мне предстоял серьезный разговор, который лучше не откладывать в долгий ящик. Но и этот день еще был не закончен.
Мы отъехали на безопасное расстояние и стали ждать. Вскоре Сидор Михайлович поехал обедать. Или на переговоры. Во всяком случае, он направился в ресторан. Благодаря безумному количеству машин в Москве нам удалось за ним проследить. Вот если бы я был на красном «Порше», появились бы проблемы. Такая машина в любой пробке заметна.
Сидор Михайлович отпустил «БМВ» с личным шофером и вошел в ресторан, а мы остались снаружи. Я все гадал: запомнил он Сгорбыша или же нет? Может фотограф войти внутрь и сделать пару снимков по теме: «Юбиляр за обедом»? Нет, это нереально. Никто не разрешит снимать в ресторане. Фешенебельное заведение, полно охраны. Оставалось ждать. Вскоре к ресторану подъехал новенький «Мерседес»-купе, и из него выпорхнула юная красивая шатенка. Я почувствовал толчок в самое сердце и шепнул Сгорбышу:
— Снимай.
— Ты думаешь…
Я молча кивнул. Что-то мне подсказывало: войдя в ресторан, шатенка направится прямиком к тому столику, за которым сидел Сидор Михайлович. На всякий случай Сгорбыш щелкнул и ее машину.