Его пышная нимфа в одночасье превратилась в женщину с жирными ногами. Его взгляд приковался на ее лице. Он увидел желтые кривые зубы, зсалистые, запутанные волосы торчали из-под желтого берета, левая бровь чуть выше другой.
Рот Тимура расползся кривой улыбкой.
– Вы чего, Тимур, приведение увидели? – она также стояла улыбаясь. Перед ней стоял человек, который лишился рассудка в одну секунду.
– Нет, нет – торопливо произнес Тимур.
– А что хотели сказать?
– Я хотел … хотел … хотел, вам сказать, то что, я – он увидел корзину с овощами. – Я хотел купить овощей, я хочу сесть на диету, тут по телевизору показывали.
Дрожащий рукой стал набирать все продукты что попадались под руку.
– А вы смешной!
Когда они вышли из магазина, Тимур побрел в сторону дома.
– Тимур, вы обещали?! – крикнула Ирина.
– Что? – не поворачиваясь ответил он.
– Проводить обещали.
– Да, да, обещал, значит сделаю.
Они пошли через парк. Фонари освещали им дорогу, пушистый снег медленно падал к их ногам.
– У меня папа, все время на Новый год, елку живую притаскивал, мы с мамой ругались, что он срубил, а он говорил все время: Новый год же. – она засмущалась, и посмотрев на него продолжела – А у вас в семье что-нибудь было такое? – Она остановилась.
– Не помню, честно, не помню, вроде нет – ответил он сухо, – пойдемте, уже поздно! Праст… – Тимур не договорил, только сильнее сжал губы.
Возле ее подъезда, он разглядывал ее без какой-либо робости, как она стояла и прятала взгляд.
Они попрощались.
Возле двери, Ирина обернулась и пыталась разглядеть в темноте худую фигуру. Тимур растворился.
За пару секунд, до…
В центре маленького города, скрепя двигателями, перемещаются железные консервы, оставляя после себя увесистую тяжелю массу. Если достать нож, то лезвие утонет в воздухе, как в сыре. В банке где кончилось заседание генеральных директоров воздух не лучше, а может даже и хуже. Выходит, на улицу, с того самого совещания Степан Петрович Белоус и сладко вдыхает аромат родного города. Блестящая черная машина увезла его.
Машина остановилась возле двухэтажного здания. Длинные окна блестели синевой, вывеска гласила «Клеопатра, салон красоты».
– Это что? – Степан Петрович немного растерялся.
Водитель повернулся, показал рукой на вывеску.
– Вон же это, эээ… парихахерская, париккакерская ыэ … тьфу … стригут здесь, ваша жена с утра попросила привести, а то сказала вы сами, не дойдете.
– Давай не сегодня.
– У вас запись на семнадцать тридцать, и ваша жена сказала, что в третий раз если я вас привезу домой не стриженным, уволит.
– Да кого ты слушаешь? Я т … – и немного подумав вышел из машины.
Степан Петрович во всем соблюдал чистоту. Раз в неделю стриг ногти, брился каждый день и в выходные тоже. На чистом столе ровно по середине стоял монитор, ручки и бумаги аккуратно сложены полках стола. Порядок портили непослушные волосы, которые пока не начнут мешать жить, он не ходил к мастерам шевелюры.
– Добрый день – пропела девушка за стойкой, одна из тех, которых специально рожают для таких мест работы.
Степан Петрович назвался, она попросила подождать.
Он сидел в кресле, от скуки или от нервов стал растягивать губы в трубочку. Через минуту раздался стук каблуков в длинном коридоре. Стук стих и возле стойки оказалась женщина. Хотя нет. Больше походящая под это дивное существо. Брюки обтягивали ее дряблые ноги, нелепо смотрелась белоснежно завитые кудри по отношению ее коричневого лица. Ладонь согнулась и длинные кривые пальцы свесились. Когда она открыла рот, медленно потек скрипящий звук.
– Деточка! Быстренько, запишите меня на следующую неделю.
– Во сколько вам удобно? – эту фразу девушка спросила у ее спины.
Степан Петрович наблюдал за белокурой курочкой. Ему было стыдно и обидно. Стыдно что такие люди существуют – потребители. Стал тормошить память, припоминая себя в общение с продавцами, кассирами и консультантами. Нет не единого раза он не повел с ними по-хамски и тут же повеселел. А обидно. За девушку, что ей достается счастье, общение с такими людьми.
Степана Петровича позвали стричься.
Его встретила женщина с большим шаром на голове. Скорей всего это не прическа, а нимб, потому что она была так доброжелательна, что даже самым святым людям стало бы тошно.
Когда фартук был накинут, когда женщина-ангел добилась от него хоть каких-то разъяснений по поводу прически магия – началась.
Тонкие пальчики погрузились в каштановые заросли и отмеряв длину к ним спешили ножницы, блеснув на свету, сомкнулись. Маленькие гребешки плыли по воздуху. Некоторые пучки сопротивлялись, то не расчесывались, то запутывались чуть ли не в узел. Опытные пальчики приводили их в чувства, как пощёчина буйному посетителю, чтобы тот пришел в себя.