– Ниче себе. Кстати, брат его звонил.
– Этот, – и Рустам девчачьим голосом передразнил, – “Ну, пожалуйста не надо”.
Они оба заржали, Ильнур сложился в двое. Когда они закончили, Ильнур вытер с глаза слезу и сказал.
– А ты чё его переводчик?
– Нет – Салим не двигался.
Ильнур порыскал по карманам.
– Сиги забыл. Ща.
Салим встал. Медленно переступая ногами, чтобы не поскользнуться, пошел в школу. Возле крыльца было накатана и Салим не удержался и упал, ладони встретились с бетонным полом. Он поднялся на колени и посмотрел на руки, они были ободраны. Сзади себя он услышал, как подходят старшеклассники, и чтобы не вырвалось писка, он так сжал челюсть, что затрещали зубы.
Когда двое проходили, гусар стоял на коленях, пытаясь встать.
– Да не стоило, – сказал Рустам.
И они оба улыбнулись. Ильнур увидел его руки, и поморщился.
– В сапогах… зимой? Завязывай с экстримом – Ильнур кинул фразу и исчез с другом в двери.
Салим почувствовал в голосе Ильнура что-то дружеское, по-настоящему великое, то ощущение с которым не хочется расставаться. И то что есть настоящая дружба, теперь он знал, что это такое, теперь ему все ясно.
Дневник
Солнце закатилось за горизонт, комната Ани погрузилось в полумрак. Свет фонаря слабо светил в окно. Она смотрела на подоконник, где тенью обросли деревянный крестик и икона божий матери. «Помоги хоть сегодня» подумала она. Мысли её прервались от тяжёлых шагов за дверью. Топ-топ, топ-топ. Тишина. Ручка двери повернулась, со скрипом открылась дверь, и на пороге засветились глаза её матери.
– Ты уроки сделала? – сказала Марина Витальевна, грубым, писклявым голосом.
– Да, мам, – еле выдавила из себя Аня.
– Ух, тыж.
Марина Витальевна, ругая себя матерными словами, потопала на кухню. Аня почуяла запах гари. Опять она забыла про ужин, все её судоку, так мать успокаивалась после тяжёлой работы на почте. Аня шагнула и почувствовала под ногами что-то твёрдое. Это был дневник. В котором она записала свою мысль и уронила на пол.
В двери сначала появился нос Ани, потом очки с огромными линзами. Она осторожно пошла на кухню, где что-то упало так резко, что Аню парализовала на секунду от страха. Когда она вошла на кухню, то увидела, как мама соскребала с противня что-то черное в мусорное ведро.
От дыма у Ани резало в глазах. Она не стала долго стоять, вдруг ей попадёт за что-нибудь. Рукой скользя по гладким обоям, Аня попятилась назад ища вход в свою комнату. Она зашла к себе. Возле кровати упала на колени и начала искать дневник.
Она села за стол, включила лампочку. Мерзкий жёлтый свет затопил стол. Аня открыла дневник, где было написано «Мама я беременна». Вырвав страницу она оглянула комнату, и не найдя место выбросить засунула себе в карман.
Аня легла, сердце так стучало что можно было забить гвоздь. Руки и ноги её немели. Тонкими ручками она схватилась за живот и проклинала, что родилась женщиной.
Монеты
Задорный ветер подхватил с кончиков сугробов кристаллики снега и забросил за шиворот Агзаму. Тело его покрылось мурашками, зубы застучали. Ему было не привычно в старье, после своей кожаной куртки на меху. Он стоял возле трёхэтажного гипермаркета, вглядываясь в лица прохожих. На первом месте для него не встретить знакомого, а уже потом подойти и попросить мелочи. Он не хотел подходить к каждому, ему нужен был один-единственный человек, который даст всю сумму.
Агзам работал консультантом в автосалоне. Те, кто приходили за машиной в одежде ниже стоимости его, то от них он старался держаться подальше, и смотрел на них сверху вниз. За последних пол часа Агзам ощутил на себе этот взгляд, свой. Эх, если не его привычка пропивать все деньги, не стоял бы он здесь. Да ещё похмелье подгоняет купить баночку пива.
Чтобы немного согреться, Агзам потертым ботинком вырыл нору в сугробе. Но он не пропускал ни одного прохожего и обдумывал, что на них может подействовать: жалость или внезапность. Этот анализ он делал незаметно для других, только сверкал глазками, как радаром и понимал кто жадина, а кто нет.
Агзам заметил, что к углу гипермаркета подошли две девчонки, и по-видимому, обсуждали что-то важное. Девчонка, которая стояла к нему спиной топала ногой и поднимала над собой руки. Вторая стояла, обняв себя. Агзам не слышал их голоса морозный ветер уносил их с собой на север.
Агзам продолжал рыть тоннель ботинком. Он поднял глаза и увидел старенькую женщину с широкими глазами, в них считалась человеколюбие, такие глазки не могли пройти мимо. В руках она несла синий надутый пакет, похоже, там было ватное одеяло.