Честный полковник не стал его добивать, наоборот, дружески посоветовал Пете пойти освежиться, и тот, с удивительным для него послушанием, выкрикнул: «Есть!», быстро снял с себя верхнюю одежду, аккуратно сложил ее на стуле, вышел на палубу (верхнюю) и маханул в воду. Последовал мощный всплеск, но мы даже не обернулись: видимо, для Петра это было вполне нормальным развитием событий – а у нас на столе, к счастью, еще оставались яства.
Отвлек нас пронзительный женский крик. Что еще, интересно, смог он отмочить, находясь при этом в воде? Картина, которую мы увидели, выйдя на палубу, – одна из наиболее красочных, виденных мной. Какой-то абсолютно черный человек карабкался из воды на дебаркадер. В то время крупнотоннажные суда смело заходили и швартовались в устье Невы, и консистенция мазута была вполне достаточной для того, чтоб превратить нашего белесого Петра в негра. Мы были в те годы элегантны – и не очень хотели контактировать с человеком в мазуте. Он слишком расширил спектр дружеских услуг, которые мы могли бы оказать ему при той степени духовной близости, что между нами была. Да и был ли это наш Петр? Это надо бы обсудить не спеша. Между тем силы покидали «пришельца», точнее «приплывца», и влезть на дебаркадер и продолжить пир у него не получалось. Все шло иначе, нежели он хотел. Не его день! Хоть и прощальный. Над ним стояла повариха в белом колпаке и била его по голове поварешкой на длинной ручке. Над вечерней водою плыл протяжный звон. А мы буквально застыли, созерцая, как прекрасен наш город с воды, на закате, который покрывает все золотом. Чуть слышно доносились крики слабеющего Петра, перекрываемые мелодичным звоном. «Нет! – решили мы. – Человек, тем более по имени Петр, не должен пострадать в нашем городе. Ведь мы – петербуржцы!» Мы приблизились к красавице-поварихе, готовившейся нанести новый звонкий удар по голове нашего друга, мягко остановили ее руку и сообщили ей, что это вовсе не диверсант карабкается на наше судно, а, наоборот, счастливый жених. Тут она подобрела, протянула ему рукоятку поварешки, вытащила и потом даже позволила жениху вымыться в душе. Петр появился вымытый, прилизанный, где-то даже элегантный и, снова взяв микрофон, публично извинился – «за предоставленные неудобства», как выразился он. И зал, находившийся под впечатлением чудесного вечера вокруг нас, дружно зааплодировал. Мы снова сели за стол и подняли бокалы: за пейзаж за окном, за эту минуту, когда все мы счастливы.
И вдруг – ужас сковал наши члены. Не было кольца! Исчезло вместе с коробочкой! «Украли!» – мрачно сказал наш Петр. В этот момент формировалось его отношение к нашему городу. «Нет!» – сказал я.
Я вышел на сцену и объявил, что у жениха нашего пропало кольцо. Что тут сделалось! Все бросились искать! И дамы в вечерних платьях, и кавалеры во фраках – рухнули на колени и поползли. И нашли! Нашел – пионер, сын того самого полковника, с которым наш Петр только что бился. Пионер поднял кольцо, и оно засияло! Папа-полковник похлопал его по плечу. Наш Петр, прослезившись, сказал, что это лучший день в его жизни, и после этого стал преданным питерцем. И так, и только так и должно все происходить в нашем городе.
Но он принимает не все! Однажды я шел по пляжу в Солнечном, где по выходным собирались все наши. И вот я их увидел в уютном углублении между двух дюн. И чем, вы думаете, они занимались в это чудесное утро? Читали книгу! Вслух! Точнее – читал Слава Самсонов, а остальные катались от хохота. Что читал? Книгу популярного советского автора, четырежды, кажется, лауреата Ленинской премии. Что ж это за дивный текст? Разве можно смеяться над произведением такого автора – если он не хочет? А он явно не хотел такого эффекта, писал серьезно и даже с пафосом. Но…
Вот наш герой, партийный секретарь из медвежьего угла дальней Сибири, такой крепкий, видный мужик, в которого сразу влюбилась красавица-герцогиня, стоило ему оказаться в Италии в составе делегации… Ну, а в кого ей еще влюбиться, посудите сами? Была замужем за герцогом-хлюпиком, но, естественно, разочаровалась… И – вот! Настоящий «сибирский медведь»! И, забыв о приличиях высшего света, она сразу стала ластиться к нашему секретарю.
– Скажите, из какой ткани ваш костюм? Вы шили его в Париже или в Нью-Йорке?
– Нет! – рявкнул он. – Костюм сшит из ткани нашей районной фабрики, нашими мастерами! А ты чего думала?
Может, именно из-за суровости героя герцогиня потеряла голову окончательно и устремилась вслед за ним в Сибирь, кстати – с малолетним сынком от нелюбимого ею мужа-герцога. В Сибири она назойливо следовала за своим избранником по всяческим заимкам, падям и запаням, не отставая ни на шаг, все еще надеясь на женское счастье. Сначала она умоляла жениться на ней, суля миллионы и замки, но это оставило равнодушным его, потом соглашалась принадлежать ему и без брака (сынок ее, кстати, тоже был без ума от нашего богатыря). Потом она уже предлагала ему миллионы без себя, с обещанием, что она скроется и больше не появится никогда!.. На этот вариант он хмуро согласился – при условии, что средства будут вложены в местную деревообрабатывающую промышленность. И она – расцвела! В смысле – деревообрабатывающая промышенность. Герцогиня-то как раз уехала вся в слезах. Вот как надо обходиться с миллионершами, а уж тем более – с герцогинями русскому мужику!