Вот воспоминания преподавателя Жакова:
«Сергей страдал малярией. И вот среди уроков я наблюдал, как он, скорчившись, перемогаясь от приступа малярии, сидит за партой и продолжает внимательно слушать объяснения преподавателя.
Я организовал экскурсию в Зеленый дол и на Паратский судоремонтный завод зимой 1903 года. Собрались на вокзале. Сергей был изможденный, дрожащий. Я решил отправить его домой: одет он был явно не по-зимнему – поношенная легкая шинель служила ему и лето и зиму. Но он не захотел лишаться интересной экскурсии, ссылаясь на то, что малярия дело привычное, а экскурсия редкость. Когда вернулись в Казань, Сергей настолько ослабел, что его пришлось отвезти на квартиру на „барабусе“ – так назывались возницы на крестьянских розвальнях. Оставалось поражаться его неисчерпаемому запасу энергии».
Вот тут бы мне и прерваться. Для политинформации вполне достаточно. «Вот вам пример, как надо учиться! И от кого! От нашего вождя». Финиш! Но у меня кипела душа. За что же его, в конце концов, убили?
И я, не удержавшись, стал читать дальше… На каникулы из Казанского технического училища он приехал в Уржум. В Казани он дружил со студентами из Уржума, и все они были революционерами. И даже те, кто были приняты в лучшие вузы, считали необходимым уничтожить этот строй. Их ссылали, но они и в ссылке жили весело и дружно, уверенные, что революция – самое важное, что может быть. Когда читаешь про то время, кажется, что все студенты только этим и занимались. Быть не революционером было даже неприлично – значит, ты за «охранку» и за царя, продажная шкура! Вот такая «диктатура свободы». Даже не знаю, хотел бы я учиться тогда?
Воспоминания уржумской соседки. К ней вошел вдруг молодой симпатичный мужчина, волосы гладко зачесаны назад – сразу и не узнала. «Сережа, ты?» – «Я. Можно я оставлю пока у вас мой портфель? Спрячьте куда-нибудь до вечера». Зная уже «своих» ссыльных, которые жили у нее, соседка понимала, что в портфеле. Запрещенка! Могут и посадить. И Сергей понимал, что она это понимает, и тем не менее – «вежливо попросил»! Вот тебе и «деликатный Сережа»! Раньше, когда она приносила им, голодным детям, хлеб, – ужасно смущался, переживал: «Не хотите ли квасу – у нас квас очень вкусный!» А теперь – подставляет соседку с доброй улыбкой и безо всякого смущения! То, что нормальным людям нельзя, революционер делать обязан! С этого и началась трагедия, считаю я.
Вот этой фразой я и закончил политинформацию. И добавил еще: «Так что учитесь, ребята! Это самое лучшее!»
– Так, а Киров учился или нет? – донесся из зала простодушный, а на самом деле – коварный вопрос.
Только что мы говорили о его прилежании. Пришлось уточнить…
Закончив Казанское низшее техническое училище – и снова с отличием, – Сережа приехал в Томск. Только там были курсы, готовящие к поступлению в высшие учебные заведения выпускников низших заведений… как Казанское техническое. Но оказался Сережа не в высшем заведении – а в тюрьме! Сергей подружился с рабочими-печатниками, изготовлявшими прокламации. Вышли на «вооруженную демонстрацию», стреляли в полицейских и казаков, разгоняющих демонстрацию, и были жертвы с обеих сторон… «В тюрьме он тоже, конечно, занимался! – добавил я. – Но уже исключительно марксизмом-ленинизмом!»
Это был как раз наш нелюбимый предмет. В зале послышались смешки.
– Прекратить! – звонко выкрикнул Рувим. – Так какой пример подает нам великий Киров? – он повернулся ко мне.
– Пример, я считаю, опасный! – произнес я. Раз уж разжег тему, надо отвечать самому. – Сам Киров с восторгом вспоминает в своих мемуарах, как он вытащил через окно училища печатный станок – собственность училища, который, впрочем, сделал он сам, проявив больше технические и организационные способности. И он имел на это право! И даже был обязан как революционер! И на станке стали печатать листовки, призывающие к свержению строя через… поражение России в Русско-японской войне! Вы бы сейчас такое сделали? – обратился я к залу.
– Да нет… Зачем? – послышались возгласы.
– Вот и не делайте! – сказал я.
Но чего-то не хватало мне как начинающему литератору. И я добавил:
– В подвале нашего вуза тоже стоят станки – токарный и фрезерный, на которых мы проходили практику. Но мы не будем их красть. Сейчас эпоха другая. Так что будем учиться на хорошо и отлично. А станки использовать в мирных целях!.. А в вуз Киров так и не поступил!
– А в тюрьме заочного отделения разве не было? – выкрикнул кто-то.