Здесь не было только Амадеуса и Леопольда. Амадеус, гость Лютенции Кареглаз, ушёл, как только они обнаружили друзей под лестницей. А когда именно исчез Леопольд Разумовский, никто в суматохе не заметил – должно быть, он тихо вышел, пока все остальные волшебники рассматривали обнаруженных под лестницей друзей.
Пока Корней говорил, на его плече сидел Сахарочек, с любопытством разглядывая детей и болтая ногами.
– Дело в том, что я страдаю от «запутанности», – объяснил дядя. – Это такая магическая болезнь у некоторых волшебников. У тех, чей волшебный дар очень связан с их чувствами. Она заключается в том, что хотя бы несколько дней в году волшебнику нужно пожить, воображая себя другим человеком, не связанным с магией. Таким образом его волшебный дар словно «перезагружается».
– Так значит, тебя зовут не дядя Корней? – расстроился Коля.
– Нет, извини, – дядюшка казался действительно очень огорченным. – На самом деле у меня другое необычное имя – Карлош Плюш. Но я действительно твой дальний родственник. А Корней Селезнёв – один из моих любимых образов во время «запутывания». Есть ещё другие – например, ворчливый испанец Рикардо и добрая бабушка Прасковья из Белоруссии.
– Моя семья знает об этом? – поражённо спросил Коля.
– Не знает. У меня очень много родни – многие из них волшебники, но другие – нет. И неволшебники даже не подозревают о моей необычной жизни и всяких там чудесах. Когда я был маленьким, мама привела меня на свадьбу к тёте Груше как раз в тот момент, когда я болел «запутанностью» и считал себя Корнеем. Так меня и представили родственникам-неволшебникам. И я решил всегда появляться перед ними во время «запутанности» в образе Корнея. В конце концов, так даже интересно!
– А когда ты болеешь, ты совсем не помнишь, что ты волшебник? – спросил Коля. – И свои…э-э-э… другие жизни.
– В раннем детстве не помнил. А сейчас помню. И стараюсь контролировать болезнь. Но не могу ей совсем сопротивляться – она так и заставляет что-нибудь учудить!
Коля немного поразмышлял о том, как Карлош выглядит в образе старушки Прасковье, а потом усилием воли заставил себя отказаться от этих мыслей. У него ещё было много вопросов.
– Кем же ты работаешь в волшебном мире? – выпалил мальчик первое, что пришло на ум.
– У меня было много профессий, – охотно рассказал Карлош. – Сейчас я – присмотрщик за детьми. Это такой волшебник, который тайно прилетает в школы всего мира, на детские площадки. Он следит, чтобы у детей было всё хорошо. Тайно им помогает или даёт подсказки. Мы работаем вместе с Бирмингемом, это мой старый друг.
Коля, Моросик, Лариса и Марианна перевели взгляд на него, и Бирмингем тут же смутился. Вообще Коля заметил, что Бирмингем как-то странно на них смотрит – испуганно и осторожно.
– В общем, однажды я стал присматривать и за тобой, Коля, своим дальним родственником, – поведал Карлош. – И со временем понял, что ты и твои друзья – выдумщики.
Моросик приподнял брови в удивлении и в обиде.
– Почему сразу «выдумщики»? – спросил он. – Мы нормальные ребята.
– Вы не так поняли, – улыбнулась Лютенция. – Расскажите им, наконец, всё, дорогие мои.
Она посмотрела на Бирмингема. Тот поднял испуганные глаза.
– Я должен рассказывать? – на всякий случай уточнил он.
– Бирмингем нечасто общается с детьми. Давайте я расскажу, – деликатно предложил Карлош и поймал благодарный взгляд своего друга.
Лея закатила глаза, а Лариса без конца поправляла от волнения свою пиратскую треуголку. Коля обратил внимание, что она подозрительно молчалива – наверное, испытывала слишком много ярких эмоций. Лишь один человек оставался невнимательным к разговору – сыщик Феладиум Скорнелли. Он сидел на диване в гостиной и, не глядя в их стороны, листал газету. Рядом с ним стояло блюдце с печеньем и горячим напитком.
– Мне так неудобно, – шепнула друзьям Лютенция, – опять я зря вызвала сыщика. Наверное, он больше не захочет иметь дел с волшебниками и феями.
Но следователь и не слышал, что сейчас говорили о нём: он сидел, полностью погрузившись в чтение, и задумчиво мешал чай. Коля заметил, что тапки у сыщика были разного цвета. Должно быть, это был довольно рассеянный человек, несмотря на его чрезвычайную серьёзность и спокойствие.
– Дело в том, что мы, как волшебники, сотворяем чудеса для каждого, кто в них верит, и для каждого, кто не верит, – продолжил Карлош. – Даём подсказки тем, кто потерялся, и помогаем тем, кто ждёт помощи.