— Ненавижу, когда врут в глаза! — спокойно уведомила МакКинли.
Она снова ударила Молнию в солнечное сплетение. МакКуину показалось, что ее перстень точно должен отпечататься на нем.
— Ты все еще не намерен говорить по-хорошему? — спокойно осведомилась она.
Лунный свет выбелил ее лицо до образа мраморной маски, где лишь чернели жуткие, бездонные провалы глаз.
— Так, по-твоему, выглядит разговор «по-хорошему»? — борясь с приступом внезапно подступившего кашля, прошелестел Монтгомери.
— Хочешь попробовать по-плохому? — в слабом свете блеснуло лезвие боевого ножа, извлеченного из кожаных ножен. — Рискнешь проверить, удобно ли говорить с этой штукой под ребрами? — МакКуина передернуло.
Сейчас, находясь в таком бедственном положении, гонщик был готов рассказать сумасшедшей Женщине-Маске хоть все секреты родной Америки. Девушка с ножом в руках не на шутку его пугала. Но ведь МакКинли и шутить не собиралась.
— Я не знаю, о чем ты говоришь. Будь эта вещь у меня, я бы без сомнения уже отдал ее тебе, — постаравшись придать голосу самый, что ни на есть эмоционально нейтральный тон, строго разделяя слова, произнес гонщик.
Джей внимательно оглядела, кажется, действительно ни о чем не подозревающего МакКуина, кончиками пальцев огладила чужие щеки, бледные от пережитого ужаса.
— Я верю тебе, Молния МакКуин, — на грани слышимости сказала она и силой ударила ладонями ему по ушам.
В голове у Молнии все зазвенело, мир перед глазами поплыл, и гонщик потерял сознание.
— Сэр Карданвал, мимо, — МакКинли перешагнула через тело Монтгомери, направляясь к выходу из номера. — Американец не он.
========== Часть 4 ==========
В день квалификации у МакКуина все шло из рук вон плохо. После «свидания» с МакКинли ныли запястья, которые долгое время стягивал махровый пояс — освободить гонщика ведь никто не удосужился, пока он не пришел в сознание и не выпутался сам. От долгого лежания на вывернутых руках сейчас тянуло плечи, и вообще казалось, что болит все тело, из-за чего сосредоточится на заезде оказалось весьма проблематично.
Монтгомери не прошел по времени даже в третий сегмент квалификации, но на обеспокоенные взгляды Мэтра и остальной команды лишь отмахнулся, ничего не объяснив. Франческо Бернулли и Йен МакКинли сегодня были в ударе, однако заметив со стороны девяносто пятого внезапно проснувшийся интерес к своей персоне, Хьюго, дабы не вызывать подозрений и не отвечать на неудобные вопросы, поспешил удалиться.
Возле выхода со стадиона его ждала Джей. Девушка сидела на широком каменном заграждении, зажав в зубах сигарету и подставив лицо солнечным лучам. Александр молча встал рядом, закуривая, и, словно бы невзначай, принялся разглядывать напарницу.
Алекс плохо помнил, откуда она появилась. До этой заварушки с Мировым Гран-При, криминальное семейство Хьюго не ладило ни с Транковыми, ни с Гремлинами. Если с Пейсерами еще какое-никакое совместное ведение бизнеса было, то остальные мафии попросту не переносили друг друга на дух. Но общее дело и жажда наживы скрепили их взаимоотношения, а бразды правления так удачно взял в свои умелые, однако, загребущие, руки Профессор Цундапп. МакКинли пришла вместе с этим немецким оружейником.
Много женщин видел Александр на своем веку, поэтому с уверенностью мог сказать, что Джей никоим образом не подходит под определение «красивая». Скуластое лицо с какими-то слишком угловатыми, резкими чертами, темные, почти черные глаза, которые кажутся пустыми провалами, стоит только свету упасть под неправильным углом; тонкие, однако выразительные губы, словно хранящие отпечаток неизменной, кривой усмешки. У нее живая мимика, однако эмоции на этом лице практически не отражаются; взгляду не за что зацепиться, и по памяти восстановить ее внешний облик просто невозможно. Хьюго, конечно, не уверен, но ему кажется — сколько он ее знал казалось, — что она может и вести светскую беседу, и убивать, при этом не меняясь в лице абсолютно.
Сейчас, щуря глаза от яркого солнца, сдвинув на затылок серую кепку с номером «34», вышитом на ней — почему Карданвалу пришли в голову именно эти цифры? что с ними не так? — МакКинли выглядит так, словно мгновение назад либо закончила потрошить свежий труп, либо просто смертельно устала. Что творится в чужой голове, Алекс сказать не решался, однако ему все-таки было страшновато думать о том, какие мысли копошатся под черепом его временной напарницы. Разрыв между реальными эмоциями и тем, что отражалось на девичьем лице был колоссальным, поэтому играть в «Угадай, где правда» не хотелось.
Она сидела на успевшем нагреться на солнце парапете, откинувшись чуть назад, опираясь на отставленную руку. Зажатая в зубах сигарета медленно тлела, а столбик пепла грозил через пару секунд оказаться на колене МакКинли. Джей это заметила, вынула истлевшую практически до самого фильтра сигарету изо рта и тут же, в клумбе, затушила ее. Окурок, метко отправленный в полет, угодил точнехонько в урну. Хьюго, закатив глаза, решил, все же, оставить при себе язвительный комментарий, однако, украдкой, все равно посматривал на напарницу.
В одежде она явно предпочитала комфорт, нежели эстетическую составляющую, но выглядеть старалась, по возможности, всегда аккуратно. Сейчас на ней была обычная белая майка, штаны, цвета хаки, с яркой заплаткой в форме красно-серого гоночного болида, аккуратно пришитой на левом кармане, да видавшие виды кеды. Отдельного внимания заслуживал тот факт, что носки у кед оставались белыми, несмотря на общий, слегка потрепанный вид.
Бросив свой окурок на землю, наступив на него, Алекс шагнул ближе к девушке, опираясь руками на то возвышение, где она сидела, и беззастенчиво положил подбородок на чужие колени. Кулак, намеревающийся расквасить ему нос, был перехвачен Хьюго и крепко, до боли, оказался сжат его пальцами.
— Тебе напомнить, что будет, если ты сейчас же меня не отпустишь? — ее лицо приобрело легкий оттенок настроения, которой можно было охарактеризовать известным предупреждением — «Не влезай — убьет!»
— Лучше напомни себе, что Цет делает с предателями, задумавшими переметнуться на сторону врага, — посоветовал Алекс, с извращенно-тягучей медлительностью и осторожностью поглаживая выступающую косточку на тонком женском запястье.
На лице Джей не отобразилась ни одна эмоция. Даже взгляд оставался таким же — злым, темным, непредвещающим ничего хорошего.
— Следишь за мной, крысеныш? — прошипела она, наклонившись ближе, чтобы не смотреть на собеседника свысока.
При ближайшем рассмотрении ее лицо показалось еще более отталкивающим и угловатым. Вздернутый нос, пересекающая губы, едва заметная тонкая полоска шрама и проступивший диковинными пятнами на щеках румянец азарта. Черта с два! Она просто такая дурная и потому бесстрашная или вообще бессмертная?
— Это ты крыса, МакКинли. Поверь, если бы не завтрашняя гонка — ты бы уже оказалась за «бортом». Наше дело не терпит трусов и перебежчиков!
Хьюго отпустил ее и, резко развернувшись, зашагал прочь. Ему хотелось припугнуть девчонку, намеревающуюся помочь этой американской сволочи, поимка которой не без труда далась Грэму и Эйсеру. Он будто почувствовал эту ее, начавшую подгнивать, натуру, раз решил проследить за ней в ту ночь, когда она бегала в подвал к Рэдлайну. На самом допросе ее, правда, тоже не было, но если развивать идею, что она решила стать двойным агентом, то ее отсутвие было еще одним, несомненно отягчающим ее вину, обстоятельством.
— Ваше дело не терпит трусов? — с некоторым удивлением переспросила Джей. — Это ты про то дело, которое собрало весь мировой сброд — всех тех, кто уже давно «за бортом» и «на обочине»? Об этом деле ты говоришь?! — она говорила громко, не срываясь при этом на крик, и делая акценты на тех словах, которые могли бы ударить — и ударили — Александра по больному.