Гирланд улыбнулся:
– Знаешь что? Я таких, как ты, на дух не переношу. Ненавижу типов, которым доставляет удовольствие хамить. Убирайтесь! Через десять секунд я стреляю. Спуститесь на первый этаж, обождите десять минут, потом поднимайтесь снова, но чтобы все было вежливо и культурно… тогда я вас, возможно, выслушаю. А теперь вон отсюда!
– Я из тебя кишки выпущу! – рассвирепел О’Брайен.
Брукман влепил оплеуху своему коллеге, и О’Брайен отлетел назад.
– Заткнись! – рявкнул Брукман; он знал, что Гирланд не шутил.
– Ты поторопился, Оскар, – сказал Гирланд. – Я как раз собрался разрядить мою прыскалку в этого ублюдка.
– Ладно… ладно, – усмехнувшись, сказал Брукман. – А еще говорят, что ты потерял форму. Все такой же забияка, да? Хорошо, мы начнем все сначала и на этот раз будем вежливы.
Он вытолкал О’Брайена из комнаты и захлопнул дверь.
Постояв несколько мгновений в нерешительности, Гирланд подошел к телефону и набрал номер Дори.
Ему не сразу удалось связаться с ним. Услышав голос американца, Марк произнес:
– Это Гирланд. С чего это тебе пришло в голову послать за мной двух жлобов? Я же велел забыть обо мне.
– У меня есть для тебя работа, – елейным тоном заявил Дори. – Речь идет о большой сумме. Получить ее будет весьма несложно. К тому же тут замешана женщина.
Гирланд вспомнил о своих восьми франках и семидесяти двух сантимах:
– Назови сумму.
Дори знал, что сейчас лучше не скупиться.
– Десять тысяч франков, – без задержки произнес он.
Гирланд едва не свистнул:
– Старина Дори, ты, часом, не пьян?
– Не груби и приезжай сюда, – выпалил Дори.
– А что за женщина?
– Молодая, красивая, белокурая шведка, – ответил Дори.
– Отлично! – Гирланд засмеялся. – В моем вкусе. Считай, я подписался.
Он опустил трубку, надел плащ, погасил свет и помчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки. На полпути он столкнулся с Брукманом и О’Брайеном, устало поднимавшимися по лестнице. Он остановился.
– Я только что потолковал с вашим безмозглым боссом, – заявил Гирланд мужчинам, которые смотрели на него испепеляющими взглядами. – Похоже, я стал важной персоной.
Маленькие глаза О’Брайена заблестели.
– Я слыхал о тебе, Гирланд, – сказал он. – Я тоже терпеть не могу таких типов, как ты. Надеюсь, мы с тобой еще встретимся как-нибудь поздним вечером.
Гирланд посмотрел на Брукмана:
– Твой приятель, Оскар, похоже, смельчак. Следи за ним. Он может попасть в беду.
– О господи! – застонал Брукман. – Поехали. Мы теряем время.
Гирланд вынул из кармана носовой платок, высморкался, уронил платок и нагнулся, чтобы поднять его. Движения Марка были настолько естественными, что Брукман и О’Брайен смотрели на него лишь с нетерпением. И тут Гирланд вцепился руками в отвороты брюк О’Брайена и дернул их на себя.
С глухим воплем О’Брайен кубарем полетел по лестнице. Ударившись спиной об ограждение, он свернул его и грохнулся на нижний этаж. Сверху на бедолагу посыпались обломки и пыль. Он повернулся на бок и застыл без движения.
Вытаращив глаза, Брукман посмотрел вниз. Затем уставился на Гирланда, который тем временем прятал носовой платок в карман; худое смуглое лицо Марка оставалось бесстрастным.
– Сумасшедший! – выдохнул Брукман. – Ты, вероятно, убил его!
– Как бы не так… он живучий, – мягко проговорил Гирланд.
Молниеносным движением Марк натянул Брукману шляпу на глаза. Здоровяк, ругаясь, отступил назад. Гирланд ударил Брукмана кулаком в живот. Брукман, хватая ртом воздух, опустился на колени. Радостно замурлыкав себе под нос, Гирланд зашагал вниз по ступеням, перепрыгнул через распростертое тело О’Брайена и вышел на улицу. Нырнув в дождь, он подбежал к старенькому «Фиату-600».
«Жизнь все же неплохая штука», – подумал Гирланд.
Впервые за последние месяцы он испытал удовольствие.
Несколько медсестер покинули американскую больницу через служебный выход и зашагали по широкому бульвару Виктора Гюго. Одни шли под зонтами, других защищали от дождя только плащи.
Джоджо, сидевший в спортивном автомобиле Саду, ткнул грязным пальцем в сторону прошедшей неподалеку стайки девушек.
– Кто-нибудь из них знает, в какой палате она лежит, – сказал парень. – Время идет. Спроси их.
– Глупец! – выпалил Саду. – Так они мне и скажут. Мы только привлечем к себе внимание.
– Глянь-ка… эта идет одна. Скажи ей, что ты газетчик. Мы должны установить, где эта сучка.
Саду заколебался.
Группа медсестер исчезла во мраке. Он увидел одинокую девушку в плаще, вышедшую на внезапно обезлюдевший бульвар. Он понимал, что в словах Джоджо есть здравый смысл. Нельзя же до бесконечности сидеть тут. Как-то надо выяснить, где находится женщина.