«Ну-ну, — мрачно думал Егоров. — К утру ты меня хочешь сделать… достопримечательностью. Оперативных сводок».
Мимо «Приморской» такси проскочило, не останавливаясь. И чуть было не ушло на светофоре: Уваров едва успел вслед за желтыми «Жигулями» на желтый свет.
— Оппаньки! — хмыкнул Уваров. — Куда они?
— Не потеряй их. Ближе прижмись, — велел Любимов. — Может, подмогу вызвать?
Уваров глянул в зеркало заднего вида. Жора проследил за его взглядом. От стоянки «Приморской» отлепился и пустился в погоню черный джип.
— Это наши, — успокоил Уваров. — Не уйдет. Ты свяжись с Максом.
Любимов позвонил Виригину. Тот очень расстроился, что операция проходит стороной.
— Макс, ну ты включи Интернет, что ли, — хмыкнул Любимов. — Развейся… Там сайтов много.
Виригин выругался в трубке.
Такси больше не делало попыток оторваться. Никита спокойно «довел» «Жигули» до самого дома. Припарковался невдалеке. Черный джип проехал чуть дальше и остановился.
— Шестьсот рублей, — протянул руку таксист.
Пришло время применить фокус, придуманный Уваровым и призванный сбить преступников с толку. Егоров протянул водителю кредитку.
— Пожалуйста.
— Что это? — изумился водитель.
— Как что? Кредитная карта. Снимите сколько надо.
— Здесь такое не катит. У нас и приборов таких нет в машинах, — замотал головой таксист. — Давайте наличку.
Егоров, заметив, что машина прикрытия уже во дворе, и немного успокоившись, изобразил растерянность:
— Наличных у меня нет. Только ренды… У нас везде карты. И в такси тоже…
По идее, в этот момент на лице мошенницы Соколовой должен был изобразиться облом. Денег у клиента нет. Нужно теперь заставить его как-то снять со счета сумму, из-за которой преступники готовы рисковать. А до этого момента жених — в безопасности.
Соколова, видимо, мошенница опытная. Бровью не повела.
— Не волнуйтесь, Пауль, я заплачу.
Волоча к подъезду тяжелый чемодан, Егоров подумал, что и впрямь неплохо куда-нибудь съездить. Грустно было собирать вещи, зная, что на самом деле никуда не летишь… Вот и в ЮАР в прошлом году его на операцию не взяли. А хорошо бы забыть о делах и махнуть куда-нибудь дней на десять… да еще бы и с красивой спутницей… такой вот, как эта мошенница.
Сергей Аркадьевич посуровел, вспомнил о конспирации. Сделал вид, что поражен обилием надписей на стенке лифта. Шевелил губами, читая про себя.
— Надежда, а что такое ЦОЙ?
— Пауль, это музыкант такой был. Виктор Цой.
— Музыкант! — уважительно протянул Егоров. — А у нас имена музыкантов в лифтах не пишут… Только, извиняюсь, «фак». Ругательство.
Лифт остановился. Дверцы раскрылись. Из квартиры на лестничную клетку вывалилась, как показалось испуганному «жениху», целая толпа. Замелькали лица, руки, кто-то подхватил чемодан, Егорова втянули в прихожую. Сергей Аркадьевич затравленно озирался. Вот он и в логове врага. Сейчас его начнут пытать, убивать…
С другой стороны, чего убивать, если у него нет наличных?
— Знакомьтесь, это и есть Пауль, — звонко сказала Надежда.
Егоров выхватил из кармана южно-африканский паспорт, словно тот мог его защитить. Представился:
— Крюгер. Пауль Крюгер. Гражданин ЮАР.
Хотел открыть паспорт, но понял, что это лишнее.
— По-нашему, значит, Павел, — уточнила пожилая полная женщина в нарядном платье: красные маки на черном фоне.
«Зловещая расцветка», — подумал Егоров.
— Моя мама, Екатерина Сергеевна, — представила женщину Надежда.
«Мама, значит. Ну-ну».
— А это папа — Владимир Афиногенович.
«Афиногенович! Придумают же… Еще круче было бы — Африканыч. Безобидный с виду папа».
Папа выглядел добродушным пьянчужкой. В застиранных тренировочных штанах, во фланелевой линялой рубахе.
— Можно дядя Володя, — дружелюбно улыбнулся Афиногенович.
— А это мой брат Роман. Он отдельно живет, но тоже пришел с вами познакомиться…
Тут Егоров напрягся. Брат, конечно, и есть исполнитель. Строгий, широкоплечий, внимательные умные глаза.
— Большая у вас семья, — сказал Егоров.
— И крепкая! — подтвердил Афиногенович.
— Вы говорите по-русски совсем без акцента, — с подозрением заметил Роман.
— У меня же мама была русская, — объяснил Егоров. — Царство ей небесное… Языку обучила.
— А отец? — спросил старший Соколов, если он, конечно, Соколов.
— Папа — бур. Потомок первых поселенцев.
Слово «бур» Егоров произнес несколько нерешительно. Конечно, все слышали краем уха про какую-то «англо-бурскую войну», но, узнав, что в ЮАР проживают какие-то бледнолицые буры, люди, как правило, не очень в это верили.