Юкио безучастно кивнул головой. Одно заявление он здесь уже писал…
За соотечественника забеспокоился переводчик:
— А что же он будет делать с рублями? Столько рублей…
— Полтора миллиона где-то, — равнодушно кивнул Рогов. — Матрешек пусть купит. Для бабушки…
Муся и Пуся, во-первых, были обижены на хозяина. Бросил на произвол судьбы, оставил какому-то недотепе, и вот результат: чуть не умерли от страха, досады, голода и темноты. Во-вторых, от болонок пахло самогоном. И походка у них была несколько нетверда, особенно у Пуси, который постоянно натыкался на ножку кухонного стола. Видимо, давали знать о себе алкогольные пары.
Но на Егорова все это не произвело какого-то особого впечатления. Он злился на Рогова, утешал и кормил болонок как-то автоматически. Мысли его были где-то далеко. Он даже — невиданное дело — забыл перед прогулкой облачить болонок в попоны.
На углу собачки тревожно затявкали. Егоров, доселе пристально изучавший узоры на асфальте, поднял голову и увидел знакомого ротвейлера. На сей раз, правда, в наморднике и на поводке. Егоров проследил взглядом за поводком и обнаружил на другом его конце лысого человека в кожаной куртке. С ним тоже произошла перемена: улыбался как-то подобострастно. Сказал:
— Доброе утро.
Взгляд Егорова потеплел.
— Вот, — кивнул на ротвейлера. — Совсем другое дело. Теперь не страшно. Можно гулять сколько угодно.
— Только до суда, — вздохнул бритоголовый, — под подпиской…
Максим Виригин помнил поговорку: возвращаться — плохая примета. Помнил и помнил, никогда к ней никак не относился. Примета и примета, поговорка и поговорка…
Но сейчас, воткнув компьютер обратно в розетку и восстановив подключение к Интернету, он набрал поговорку в поисковом окне.
Девять тысяч семьсот двадцать шесть упоминаний!
Есть материал для размышлений.
Что же там пишут умные люди?
«Иначе действительно есть опасность вернуться не в лучшие времена, а возвращаться, как бытует поверье, плохая примета», — бубнил политический обозреватель.
«Я оставил титул чемпиона Европы, и возвращаться к нему не собираюсь», — решил, как отрезал, боксер Виталий Кличко.
«Я редко вновь встречаюсь с той же самой девушкой. Не зря же сказано, что возвращаться — примета опасная», — делился опытом ловелас на каком-то глянцевом сайте.
Все не то, не то…
А вот интереснее, дискуссия на форуме: «Вот все говорят: плохая примета, плохая примета, а что значит — никто не знает!! Пример: возвращаться — плохая примета (а конкретней?), зеркало разбить — плохая примета, бабулю с пустым ведром на лестнице увидел — плохая примета!? Почему?»
И тут же следовала ссылка на интервью Председателя Общества Ниспровергателей Примет. Оказывается, есть и такое.
Хорошее, наверное, общество.
Виригин нажал на ссылку…
По коридору родного главка Егоров шел неуверенно. Удивительное дело. Раньше он чувствовал себя здесь полновластным хозяином, и это все остальные становились слегка неуверенными, увидав бравую фигуру Сергея Аркадьевича. Но теперь у него появился странный комплекс самозванца. Вот, форму надел, а все кажется, что на шее болтается дурацкий галстук «пожар в джунглях». А в голове вертится не менее идиотская фраза милого дяди Володи: «Крокодила — нет, не понимаю…»
— Заходите, Сергей Аркадьевич, — приветливо крикнул Жора Любимов из приоткрытой двери.
Егоров зашел. Вася сидел за столом, склонившись над бумагой.
— Мы, Сергей Аркадьевич, в рапорте указали, что вы серию тяжких преступлений раскрыли.
— Не надо было, — махнул рукой Егоров.
— Зато выговор снимут, — подбодрил его Любимов.
— Мне уже неважно.
Любимов хотел сказать что-то вроде «время лечит», но вместо этого спросил:
— А звание?
— Да что звание… Не ради званий живем же!
Рогов и Любимов переглянулись. Вот уж нельзя было предположить, что человек так изменится.
— Лучше скажи, она переживала, когда я билет покупал? — спросил Егоров у Любимова.
— Чуть не плакала, — отрапортовал Жора. — «Обстоятельства, — говорит, — сильнее нас»…
Дверь приоткрылась, заглянул Уваров.
— Привет, «убойщики». Егоров не у вас? А, Сергей Аркадьевич! Короче, все нормально. С Петрухой я связался, он ей напишет. Сегодня же по имейлу. Может, и написал уже. От имени друга.
— Почему «друга»? — изумился Сергей Аркадьевич.
— А у вас будто бы сердечный приступ случился, и вы в коме, — сообщил Уваров и расплылся в улыбке: дескать, хорошо придумал!