– Напротив, уважили, поскольку Белл никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас, – солгала Рейвен, наградив барона невинной улыбкой. – Она рассматривает новое брачное предложение.
– От кого? – спросил барон.
– Пока это тайна, – ответила Рейвен. – Но на вашем месте я поискала бы себе другую невесту. С менее высоким статусом, чем сказочно богатая дочь герцога.
Барон побагровел от гнева.
– Я должен знать…
– Приглашаю вас на танец, – сказал Александр. Рейвен приняла его руку.
– Счастливого вам вечера, Каспер, – сказала Рейвен.
Александр положил ей руку на талию и закружил в вальсе.
Рейвен чувствовала себя словно во сне. Это была настоящая сказка, в которой существовали только Александр и музыка. Весь остальной мир померк.
– Что хотел барон? – спросил Александр.
– Уингейт передумал и снова хочет жениться на Белл, – ответила Рейвен. – Его мать, видимо, решила, что очень даже неплохо породниться с моим отцом.
Александр кивнул. Когда музыка кончилась, он проводил Рейвен к ее мачехе.
– Добрый вечер, ваша светлость, – приветствовал он ее.
Герцогиня Инверари улыбнулась ему.
– Приятно видеть вас рядом с вашим дедушкой, милорд.
– Спасибо, ваша светлость, – сказал Александр и повернулся к Рейвен: – Надеюсь, вы удостоите меня чести станцевать с вами еще один танец?
Рейвен изобразила на лице сожаление.
– Прошу прощения, но у меня нет ни одного свободного танца до конца вечера.
Александр, прищурясь, посмотрел на нее.
– Что ж, тогда в другой раз, – сказал он и пошел прочь.
– Браво, моя дорогая, – пропела герцогиня. – Мои уроки идут тебе на пользу.
Рейвен ухмыльнулась:
– Я счастлива иметь такую мудрую мачеху.
– Будь здорова, дитя мое. И удачи тебе.
Глава 6
Кряк-кряк. Кряк-кряк. Кряк-кряк.
Он любил свое кресло-качалку, ритмичные движения которого действовали на него успокаивающе, навевая воспоминания о детстве.
Следуя собственному ритму, его длинные пальцы сплели три пряди волос в одну толстую косу. Скрепив один ее конец алой лентой, он изучил свое рукоделие.
Алые ленты для алых леди[5]. Он хихикнул и взял другие три пряди, которые нужно было заплести в косу.
Мать говорила ему, что все женщины шлюхи. Он должен был наказать шлюх, которые соблазняли его.
Кряк-кряк. Кряк-кряк. Кряк-кряк.
Закончив одеваться, Белл заправила за уши волосы и подошла к окну. Снаружи доносился божественный аромат цветов, серенады пернатой капеллы, прятавшейся в деревьях. Пение жаворонков предвещало прекрасное утро. Ворковали голуби, пронзительно кричали синие сойки, чирикали воробьи, порхая с ветки на ветку.
Это многоголосье контрастировало с тишиной в коттедже. Мик еще спал.
Даст Бог, у него восстановится зрение. Но Белл очень боялась потерять Мика. Хоть бы оказалось, что он не женат. Но вряд ли такое возможно. Он слишком красив. И не только. У него много достоинств.
Белл решила не будить своего пациента, прежде чем она не приготовит завтрак. Она прошла в гостиную и резко остановилась.
На диване никого не было. Рядом на столике лежали солнцезащитные очки.
Она постучала в дверь второй спальни.
– Мик?
Ответа не последовало.
В эту минуту открылась наружная дверь. Белл испуганно вздрогнула и повернулась.
– Ко мне вернулось зрение, – объявил Мик.
– Какая замечательная новость, – сказала Белл, через силу улыбнувшись. Теперь, увидев шрам, Мик отвергнет ее. Если бы она могла скрыть свою щеку и отсрочить неизбежное! – Ради такого случая я приготовлю праздничный завтрак, – сказала она и пошла на кухню. – Вам нужно продолжать есть хлеб с маслом и целебными травами, пока не вернется память.
Михаил прислонился к кухонному столу, наблюдая за ней. Как она страдает! Его сердце болезненно сжалось. Белл нуждается в нем. Белл должна поверить в свою красоту и облегчить душу.
– Белл! – окликнул он ее.
– Да?
Михаил уловил вымученно веселые интонации в ее голосе.
– Идите сюда, Белл.
– Нам будет нечего есть, если я все брошу и буду болтать.
Михаил подскочил к ней, положил руки на ее хрупкие плечи. Белл оцепенела, когда Михаил мягко повернул ее лицом к себе, приподнял ее подбородок и убрал с ее щеки волосы.
Белл вздохнула, смирившись с неизбежностью. Михаил продолжал молчать, и тогда ее фиалковый взгляд проследовал от его груди к подбородку с ямочкой и далее, к темным глазам.
Взгляды их встретились. Михаил наклонился и запечатлел на ее губах страстный поцелуй. Затем отстранился и кончиком пальца погладил ее щеку со шрамом.
– Вы очаровательны! Я никогда не видел женщины красивее!
– Не надо! – тихо промолвила Белл, едва сдерживая слезы. – Я знаю, как я выгляжу.
Михаил привлек ее к себе:
– Вам нужно выплакаться, избавиться от вашей боли, любовь моя!
Белл спрятала лицо у него на груди и зарыдала. У Михаила болезненно сжалось сердце. Дай Бог ему никогда больше не слышать ее рыданий. Белл наконец успокоилась.
– Вы так добры ко мне, – прошептала она. Михаил взял салфетку и вытер ей слезы.
– Высморкайте нос, – сказал он, – а потом начнем нашу совместную жизнь.
Глаза Белл засветились надеждой. Так из-за туч неожиданно проглядывает солнце.
– Совместную?
– Ангел спустился ко мне с небес, – сказал Михаил, убирая у нее со лба и висков черные змейки волос. – Я вас никогда от себя не отпущу.
– Что, если… – начала она с тревогой во взгляде.
Михаил приложил к ее губам палец:
– Мы живем сейчас – беспокоиться будем потом.
Она заставила себя улыбнуться.
– Я сейчас поджарю хлебцы на взбитых яичных белках.
– Чем я могу помочь?
– Сесть за стол, – сказала Белл. – И я приготовлю вам лечебный бутерброд с кофе.
Михаил сел в кресло и наблюдал за Белл, восхищаясь грацией ее движений.
Она поставила на плиту кастрюльку с водой. Достала баночку с молотым кофе, ложку для помешивания, ситечко и положила все это рядом с чашками. Затем нарезала хлеб, и когда обернулась, Михаил выразительно подмигнул ей, отчего Белл покраснела.
Девушка всыпала в кипящую воду несколько ложек кофе, помешала и ненадолго оставила на медленном огне. Затем намазала маслом два ломтика хлеба и сверху добавила что-то из маленькой баночки.
Сняв кастрюльку с плиты, Белл разлила через ситечко кофе по чашкам, отнесла чашки на стол и положила перед Михаилом его бутерброд.
Напевая себе под нос, девушка достала из буфета две медные миски. Разбила над миской яйцо и стала переливать желток из одной половинки скорлупки в другую, пока весь белок не стек в миску.
– В тот раз вы сказали, что к сливочному маслу что-то добавлено, – сказал Михаил. – Что именно?
Белл уронила желток в другую миску.
– Кое-что.
– Хотелось бы знать.
Белл смущенно улыбнулась:
– Я добавила корицу, чтобы приглушить вкус черной магии.
Михаил присмотрелся к своему бутерброду.
– Но эти черные крапинки двигаются.
– Пауки действительно двигаются, наивный вы человек, – сказала Белл.
Ошеломленный, он уронил бутерброд на стол.
– Вы кормили меня черными пауками?
– Хлеб с маслом, приправленный черными пауками, творит чудеса.
Михаил вскочил с кресла и опрометью бросился к двери.
Белл слышала, как его вырвало, и смахнула со стола бутерброд.
Через несколько минут в коттедж вбежал Михаил. Он набрал полный рот кофе и, прежде чем проглотить, прополоскал рот. Потом с гневом посмотрел на нее.
Белл открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыла, когда Михаил, прищурившись, посмотрел на нее.
– Возможно, вам придется лечить молитвой тот цветок перед домом, – сказал он.
– Я могу вылечить вас от тошноты.
– Нет! Вы сами когда-нибудь ели бутерброды с пауками по рецепту няни Смадж?
– Мне пауки не показаны, – ответила Белл, отведя глаза.