– Позаботьтесь, чтобы куст получал достаточно влаги в эту сухую погоду.
Белл взяла за руку Бесс, и они пошли обратно через дом к выходу. Когда дворецкий открыл перед ними дверь, на пороге стояла Синтия Кларк.
Белл встретила ее взгляд, но ничего не сказала. Она отступила в сторону, чтобы не мешать блондинке войти в дом, после чего они с Бесс спустились по ступенькам и направились к фаэтону.
– Два розовых куста и двое из «белокурой троицы», – сообщила Белл сестре. – Случайное совпадение кажется мне маловероятным.
– Может, плюнем на последний запрос? – спросила Блейз.
– Нет, – сказала Белл. – Возможно, кому-то действительно нужна моя помощь. И потом, Дейвис-стрит по пути к Гросвенор-сквер.
Фаэтон влился в общий поток на Оксфорд-стрит.
– Разве Дейвис-стрит не около Беркли-сквер? – спросила Блейз.
– Да.
– И ты хочешь сделать там остановку?
– Хочу.
Они подъехали к резиденции Бенчли.
– Бесс, оставайся здесь, – сказала Белл.
– Я хочу с тобой.
– Ну хорошо. – Белл помогла девочке выйти из фаэтона, и они направилась к парадной лестнице. Дворецкий Бенчли повел их в сад.
– Вам нужна моя помощь? – спросила Белл садовника.
Мужчина замешкался.
– Леди Бенчли убеждена, что этот розовый куст чахнет.
Белл обошла куст и сказала:
– Рада вам сообщить, что растение абсолютно здорово и наслаждается жизнью.
Она взяла за руку падчерицу.
– Пойдем, Бесс.
Они вдвоем направились к дому.
Чувствуя, что за ней опять наблюдают, Белл взглянула на окна. Со второго этажа на нее смотрели Лавиния Смит и Глориана Бенчли.
По возвращении к фаэтону Белл сказала сестре:
– Полагаю, первая ссора нам с мужем гарантирована.
– Разве ты была в доме Бенчли?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты можешь солгать, – объяснила Блейз, поворачивая фаэтон на Оксфорд-роуд.
– Лгать отвратительно, – произнесла Бесс.
– Тогда скажи: «Я не помню», – посоветовала ей Блейз. Белл кивнула в знак солидарности с сестрой:
– Сказать «не помню» – это полуправда, но не ложь.
Бесс засмеялась.
– Мы не хотим, чтобы твой папа знал, где мы были сегодня, – промолвила Белл. – Если твой папа спросит, что мы ему скажем?
– Я не помню!
Блейз подъехала к особняку на Гросвенор-сквер. Михаил, только что высадившийся из кареты, увидел их и подождал, пока остановится фаэтон.
– Я оставлю это здесь, – прошептала Белл, откладывая свою корзинку. – Пожалуйста, верни мне ее завтра.
– Непременно.
Белл улыбнулась, когда муж подошел помочь ей покинуть фаэтон, а затем взял на руки свою дочь.
– Ты хорошо провела день, Бесс? – спросил Михаил.
– Да, папа.
– Блейз возила вас с мамой Белл на прогулку?
– Да, папа.
– Куда вы ездили?
– Не помню, – сказала девочка, подмигнув Белл. – Мама Белл тоже не помнит.
Озадаченный ответом дочери, Михаил удивленно взглянул на жену. Белл улыбнулась:
– Сестра доставила нам огромное удовольствие, покатав нас на своем фаэтоне.
Глава 17
Он женился на совершенной женщине.
Михаил стоял в своем кабинете у окна, выходившего в сад. Он пытался сосредоточиться на работе с документами, но дочь своим звонким смехом вытащила его из-за письменного стола.
У Белл Фламбо было все, что он хотел видеть в жене и матери своих детей. Любящая и воспитанная, она сделает их семейную жизнь счастливой.
Братья Казановы были от рождения наделены огромным состоянием и высоким титулом, но этого мало для счастья. Отец упрятал их мать в приют для умалишенных. И она оставалась там, пока ее оттуда не вызволил Рудольф. Он вывез мать в Англию, где она обрела покой и надежную защиту в его поместье, в Сарк-Айленд. Для ее смятенного ума Белл будет целебным бальзамом. Михаил был уверен, что его мать полюбит ее.
Князь Федор Казанов был не только плохим мужем, но и плохим отцом. Он любил только Владимира, его наследника, а на Михаила и его братьев не обращал никакого внимания.
Поэтому они вчетвером – он сам, Рудольф, Виктор и Степан – сорганизовались и создали свою собственную семью. Они включили в нее также их осиротевшую кузину Эмбер, впоследствии вышедшую замуж за графа Страт-форда.
Михаил желал для своей дочери, равно как и для других детей, которые у него появятся, лучшей жизни. Поэтому он никогда не рассматривал вопрос о женитьбе на Лавинии или любой другой из пустоголовых светских мисс. О Боже, сейчас он, пожалуй, не женился бы даже на своей первой жене, ныне покойной.
Женщины – странные существа. До замужества ведут себя в определенной, заданной манере, но возвращаются к своей исходной сущности, как только наденут обручальное кольцо.
Белл оказалась исключением.
Его размышления прервал стук в дверь.
– Войдите.
В кабинет вошел Бумер.
– Здесь курьер леди Смит, он ждет вашего ответа, – сказал дворецкий, передавая князю запечатанное послание.
Михаил прочел его и перевел взгляд на дворецкого.
– Будь вы на моем месте, пустили бы Пруденс Смит в свой дом? – спросил Михаил.
– Я могу говорить откровенно?
– Пожалуйста.
– Леди Смит – бабушка княжны Элизабет, – ответил Бумер, – но я не оставлял бы эту женщину наедине с княгиней Белл.
– Я ценю вашу мудрость. Передайте курьеру, что мой ответ «да».
Как только дворецкий ушел, Михаил вернулся к письменному столу и сосредоточился на документах. Однако вскоре мысли его снова вернулись к бывшей родне.
Бумер прав, подумал Михаил. Нельзя держать дочь в отдалении от Смитов. Но ему не хотелось до конца жизни оберегать от их злобы дочь и жену.
Но пока он не знал, как решить эту проблему. Быть может, ситуация изменится, как только Лавиния выйдет замуж.
Через час Бумер снова постучал в дверь и объявил:
– Леди Пруденс и леди Лавиния прибыли.
– Формальности здесь ни к чему, – сказала Пруденс, и обе женщины стремительно прошли мимо дворецкого.
– Приведите Бесс, – попросил его Михаил.
– Подождите минуту, – сказала Пруденс, останавливая дворецкого. – Нам нужно несколько минут поговорить наедине.
Михаил наклонил голову.
– Приведете Бесс через пять минут, – сказал он Бумеру.
Он указал Пруденс и Лавинии на диван у камина, а сам сел в кресло рядом.
– Так что вы хотите обсудить? – спросил Михаил с вежливой улыбкой.
– Вчера Лавиния оказалась свидетельницей некоего весьма тревожного события, – ответила Пруденс, – и обратила на это мое внимание.
Михаил перевел взгляд на свою бывшую золовку. Без сомнения, это «весьма тревожное событие» касалось его жены. Он предвидел, что трудности не кончатся с его женитьбой.
– Если бы это не затрагивало Бесс, – сказала Лавиния, – я бы не стала рассказывать эту историю.
Михаил поднял брови.
– Рассказывайте, я жду.
– Та женщина брала мою внучку на свои садовые работы, – заявила Пруденс злобным тоном.
– Та женщина – княгиня, – сказал Михаил, – и вы должны это крепко запомнить.
– Мама не имела в виду неуважительного отношения, – вступилась за мать Лавиния, – но, узнав, что ваша жена берет с собой Элизабет на садовые работы, обеспокоилась.
Михаил сохранял бесстрастное лицо. Эту привычку он приобрел за карточным столом и вращаясь в высшем обществе. Но сейчас в нем медленно закипал гнев. Тем не менее муж и жена – единое целое и в любой ситуации должны поддерживать друг друга.
– Моя жена в своих действиях подотчетна мне, а не вам, – заявил он.
– Что вы имеете в виду? – Пруденс, казалось, была ошеломлена его ответом.
Михаил переводил взгляд с одной женщины на другую.
– Княгиня Белл отправилась на экскурсию с моей дочерью с моего разрешения.
– Вот уж не думала, – сказала Лавиния.
– Какое шокирующее поведение! – возмутилась Пруденс.
– Мы с женой рассматриваем ее садовые работы как благотворительность, – объяснил Михаил с притворным спокойствием, – так как весь полученный ею доход идет на пожертвования бедным.