Ле Саж задёрнул занавеску и, затянувшись, прошёл вглубь комнаты, вернее, бывшего кабинета, который до него занимал глава отдела ипотеки Центрального Банка Гейомии. Несмотря ни на что, после стольких разочарований и обманутых ожиданий он всё ещё верил в косморазведку и Братство Высокого Пути Чи. Тем более, что на этот раз полученное им сообщение свидетельствовало о том, что запланированная тайная операция имеет подлинно решительные цели. Сидя в глубоком кресле, обтянутом настоящей кожей, которое его сотрудники притащили из помещения какого-то элитарного клуба, Ле Саж предался размышлениям. Мысли его при этом не имели ничего общего ни с моралью, ни с идеалами хай-чи-вэй.
2
Причал, несмотря на то, что Гейомия постепенно вымирала, жил всё той же размеренной жизнью, что и во времена правления Рихтера. Более того: здесь стало гораздо спокойнее с тех пор, как пассажирские рейсы отменили. Большая часть номеров орбитального отеля теперь всё равно была занята беженцами, ранее занимавшими высокие посты и привыкшими к определённому уровню комфорта, так что принять крупный лайнер с туристами Причал всё равно бы не смог. И это, как полагали, было только к лучшему. Многие из тех, кто свыкся со сложившимся положением вещей, даже находили его куда менее суетным, но отнюдь не ухудшившимся в мере, достаточной для того, чтобы сетовать на жизнь. Прибыли от торговли бериллоглассом, якобы контрабандной, на самом деле являлись стопроцентно легальными - термин "контрабанда" использовало только правительство Моррида, чтобы скрыть от своих подданных сам факт контактов с орбитой - и оседали в карманах Рихтера. За счёт этих доходов он и далее содержал Причал и многочисленный, всемерно преданный ему персонал.
Вследствие данных причин прибытие небольшого корабля с непритязательным названием "Ласточка" стало подлинным событием. Единственный пассажир, которого звали Джонатан Вайтсмит, был крайне немногословен и называл свой визит исключительно частным, продиктованным любопытством, однако обитатели Причала сразу же сочли эти объяснения заведомо неправдоподобными. Учтивая речь Вайтсмита, его безукоризненные манеры, изысканная одежда и дорогостоящие, но весьма сдержанные манеры сразу же стали предметом обсуждения большинства госслужащих в изгнании. Общее мнение, практически моментально сформировавшееся о нём, безоговорочно относило Вайтсмита к эмиссарам косморазведки Конфедерации. То, что он успешно пересёк охраняемую границу, лишний раз это подтверждало; отсутствие же каких-либо официальных полномочий определённо относило миссию загадочного джентльмена к разряду тайных. Насчёт последнего вопроса делались самые фантастические предположения, многие вообще предполагали, что Вайтсмит действительно должен собрать открытым путём информацию о жизни Причала и предоставить её высокопоставленным адмиралам. Те, тщательно изучив вопрос, примут решение, достойны ли беженцы того, чтобы восстановить их на ранее занимаемых должностях после запланированного вторжения. Ухватившись за эту, весьма призрачную, нить, многие Регуляры, даже наивысших рангов, охотно коротали вечера в компании Вайтсмита за партией в бриг. Их супруги, одев свои лучшие драгоценности, то и дело дарили ему призывные, страстные взгляды. Прямых переговоров, конечно, никто не вёл, однако тема ностальгии по утраченной власти затрагивалась едва ли не каждую минуту.
- В невесомости я чувствую себя ужасно... Помните, на Гейомии нам не приходилось пристёгиваться к креслам, словно мы - душевнобольные?
- Да, дорогая, при Рихтере сумасшедшие сидели в психиатрических лечебницах, а не в министерских кабинетах!.. Три взятки на эскадрилье Сириуса!
- Я помню те времена. Чистота, порядок, улыбающиеся лица - теперь даже от города ничего не осталось! Пепелище! Четыре взятки для Денеба!
- Действительно. Хорошо, хоть карты нам послушны. Пас!
- Они металлизированные, а стол намагничен. Остроумно. Нужно было сделать то же с Иррегулярами - имплантировать биоблоки управления. Ведь был же КСИР! Впрочем, их было так мало...
- Дорогая, не мешай. Мы не на политическом митинге. Ваше слово, Джонатан?
Мистер Вайтсмит в такие моменты только улыбался, совершенно не реагируя ни на что, кроме карт. Иногда он выигрывал, иногда - нет. В целом, его уровень игры в бриг не сильно отличался от такого, который принято считать нормальным для джентльмена. В тот вечер он проиграл немного больше обычного и, выровняв счёты с капризной Удачей двумя лишними коктейлями, оправился спать пораньше. Как ему было отлично известно, Рихтер с самого момента прибытия установил за ним круглосуточную слежку. Оглянувшись, он увидел переодетого сотрудника всё ещё существующей здесь, на Причале, Специальной Службы. Тот, напустив на лицо отсутствующее выражение, плыл за ним по коридору всего в нескольких метрах. Вайтсмит, чьё тело содержало множество наноскопических имплантатов, с их помощью узнал, что сейчас они находятся вне зоны наблюдения скрытых камер, которыми был буквально нашпигован Причал. Эту "мёртвую зону" он приметил ещё в первые дни своего пребывания здесь, и каждый раз, когда он здесь находился, рядом вдруг оказывался по-спортивному сложенный мужчина, явно дублирующий работу систем слежения.
Вайтсмит чуть притормозил и, когда "спец" приблизился к нему, неожиданно резко развернулся и ударил того вытянутым указательным пальцем левой руки в горло, проткнув его, словно рапирой. Изо рта мужчины вырвался булькающий звук, он начал описывать дугу вокруг собственной оси; в воздухе поплыли шарики крови. Вайтсмит, схватив его за руки, быстро преодолел слабое сопротивление и свернул шею. Закрепив тело у настенного светильника, он стал внимательно изучать внешность убитого им охранника. Строго говоря, Вайтсмит не был человеком в обычном смысле этого слова, так как он никогда не рождался на свет. Его попросту создали при помощи нанобиорепликации, молекулу за молекулой. Кроме электронной начинки, он обладал рядом других существенных отличий, например, его мышцы, состоящие из синтетических волокон, могли развивать усилие в несколько лошадиных сил. Суставы, заполненные особым составом, твердеющим под воздействием ультрафиолета, в нужный момент словно каменели, и рука, нога или, как в этом случае, палец, наносили жёсткий удар, способный пробить тело противника насквозь. Ещё одной особенностью строения тела Вайтсмита было наличие гораздо большего количества костей, нежели у обычного человека. Сложенные вместе и удерживаемые всё тем же составом, они по прочности не только не уступали обычным, но и превосходили их, так как содержали слои углеволокна. Однако самое интересно было в том, что Вайтсмит мог изменить свою внешность, передвинув множество мелких костей так, чтобы его лицо или даже всё тело приобрело иные очертания. К счастью для Вайтсмита, убитый им "спец" был примерно того же телосложения, поэтому ему достаточно было лишь слегка передвинуть "решётку" лица, сдвигая скулы. Лоб стал более низким и широким, а уши получили увеличенные, хотя и более тонкие, чем у мертвеца, мочки. Под воздействием ферментов, выделяемых специальными железами, волосы приобрели тот же цвет,. Правда, они были чуть длиннее, чем у его покойной жертвы, но, как было отлично известно Вайтсмиту, люди обычно не обращают внимания на подобные детали. Только продолжительное пребывание в обществе близких друзей покойного возбудило бы их подозрения. Впрочем, Вайтсмит отнюдь не собирался где-либо задерживаться. Привязав труп так, чтобы тот никуда не уплыл, он одел его пиджак - и счёл, что метаморфоза оказалась вполне удачной. Согласно документам, его имя теперь было Чен Милл, и он являлся сотрудником Специальной Службы в звании майора. Впрочем, и это имя ему не слишком нравилось - Вайтсмит-Милл планировал поменять его на то, которое носил начальник смены, хотя имя начальника личной охраны Рихтера, ещё ему незнакомое, несомненно, подошло бы гораздо лучше. Окончательно прощаясь с обликом туриста, Чен Милл выбросил свой дорогой пиджак в ближайший пневмомусоропровод. У него было всего пару минут до того, как покойника хватятся.