Работа Ле Сажа на косморазведку была настолько очевидным и давно известным фактом, что о нём даже не упоминалось, благо Гейомия не обладала достаточной военной мощью, чтобы ссориться с Конфедерацией. Однако ранее Ле Саж не был столь опрометчив, чтобы оставлять столь явные улики.
- Ладно, давайте посмотрим, что он там написал. - Моррид отдал мысленный приказ линзе дать максимальное увеличение записей Ле Сажа. DMR-28, с которым он был постоянно связан, тут же преобразовывал текст в сигнал, воспринимаемый участком головного мозга, отвечающим за слух, как собственно звуковой. Моррид, однако, остался недоволен прослушиванием читаемого. Дневник этот, даже до Революции стоивший бы автору лишения всех гражданских прав, Регулярных или Иррегулярных, сейчас казался попросту святотатством - в нём власть Моррида подвергалась резкой и беспощадной критике, более того, сам Коронованный Президент представлялся автору простым смертным, если не хуже. Достаточно привести лишь некоторые строки: "...Пожар...Он был подобен вулкану. Дома, построенные из полимеров, оказались великолепным топливом. Пламя достигало десятков и сотен метров в высоту, что только усиливало конвекцию воздуха, закачивая всё новые и новые тонны кислорода, подобно гигантским кузнечным мехам. Целые кварталы, площадью в многие квадратные километры, попросту растаяли, превратившись в токсичный дым, смертельный для всего живого. Поначалу мысль спрятаться в канализацию всем показалась невероятно умной - ведь огню туда не добраться, да и жидкость, пусть и зловонная, не позволит ему распространиться. Как жестоко мы ошибались! Несчастные, оказавшиеся под землёй, в большинстве своём так и не вернулись на поверхность. Многие задохнулись; их разлагающиеся тела, ставшие добычей мутакрыс, ещё долгие недели спустя отравляли воздух над городом непередаваемым трупным зловонием. Участь же тех, кто оказался в тоннелях, расположенных непосредственно под очагами возгорания, была гораздо печальнее: там удалось обнаружить только массы омерзительной на вид серо-розовой слизи, в которой с трудом можно было признать человеческие останки. Тем не менее, это были они - расплавленные жаром, доходившим сквозь раскалившийся камень и железобетон. В конечном счёте, даже эти материалы не выдержали чудовищных температур, и своды тоннелей обвалились, обнажив страшную правду, ставшую доступной для обозрения, когда огонь стих. Впрочем, исполком КомиСвободы стал для меня наибольшим разочарованием, затмившим даже апокалиптические картины Пожара. В какой-то степени я рад, что большинство из них погибло...Они ничего не знали ни о городе, ни о том, к чему приведёт пожар - отвратительней всего оказалось то, что даже узнав правду, они не почувствовали ни малейшего сожаления. Десять, сто миллионов погибнет или даже миллиард - им было всё равно, так как их интересовала только власть. Власть! Что они о ней знали? Наверное, не более, чем нищий выходец из трущоб - а Моррид происходил из мест, куда худших - знает о богатстве. Но именно ему было суждено победить в борьбе за власть - видимо, в той группе проходимцев, что возглавила Революцию, он оказался самым жадным, коварным, не считающимся ни с чем авантюристом. Только ему были чужды какие-либо нормы морали - и он победил! Теперь нам всем, не разгадавшим вовремя суть происходящего, предстоит стать свидетелями того, как эта власть окончательно уничтожит сама себя - разумеется, вместе с нами. Штат министерства состоит из десятка - даже цифра эта нестабильна - сотрудников, именуемых моими заместителями, которые постоянно доносят на меня Радаю. С каждым днём я нахожу, что выполнять служебные обязанности мне всё труднее - пропадает вкус к самой жизни, переполненной тоской и страхом...".
Моррид посмотрел в честные глаза одного из заместителей Ле Сажа - широко распахнутые, цвета чистого неба, они внушали искреннее доверие. Парень, которого звали Наяш, восхищённо улыбался, глядя на Коронованного Президента. Моррид наклонился вперёд, сжав подлокотники трона, и обратился к нему:
- Наяш, то донесение, что ты принёс, этот заговор, раскрытый тобой... Подобного предательства ещё не знал даже наш прогнивший мир! Этот двуличный лицемер, этот изменник понесёт самое суровое наказание - благодаря тебе! Ты поступил, как верный сын - доложил своему Истинному Отцу. И как Отец всей Гейомии я должен отблагодарить тебя - как родного сына. К сожалению, слишком многие захотят оскорбить тебя, попытаются выставить обычным стукачом - я будто наяву слышу завистливый шёпот моих ревнивых придворных...
Моррид закатил глаза к потолку, позволив Наяшу принять соответствующую обстоятельствам позу, свидетельствующую о смирении и покорности. Заместитель министра культуры и образования простёрся ниц, целуя пол у подножия трона, в то время как Коронованный Президент милостиво улыбался ему с высот, достигнутых праведным трудом.
Наконец, Моррид прервал молчание, переполненное святостью:
- Как бы я хотел обратиться к тебе со словами "сын мой", дорогой мой Наяш - но увы! В моём случае, в случае воплощённой божественности, требования - и почести, конечно - к Сыну гораздо выше. Радай, мой верный слуга, выдаст тебе белую, с золотым шитьём, накидку послушника и начнёт готовить к испытаниям, которые ты, несомненно - верь мне, как я верю в тебя! - с успехом пройдёшь. Тогда наши судьбы станут воистину неразделимы.
Сказав так, Моррид сладострастно улыбнулся Наяшу и позволил министру обороны и тайной полиции вывести того из тронной залы.
5
Исчезновение Вайтсмита не прошло незамеченным. Уже через пять минут после того, как контакт с ним был утрачен, Рон Рихтер получил уведомление о данном событии от Гимея, начальника собственной личной охраны, по старинке именовавшегося главой ГССГ.
- Господин Президент, - срывающийся голос свидетельствовал о том, что Гимей крайне взволнован. - Этот инопланетный турист, Вайтсмит - он сбежал!
- Куда сбежал? - удивился Рихтер. - Я думал, каждый уголок на Причале вами просматривается. Он что, в космос вышел?
Голографическое лицо Гимея прищурилось.
- Нет, сэр. Вайтсмит голыми руками убил одного из наших сотрудников, майора Милла, и овладел его документами.
- Ну, ищите тогда документы Милла. Проведите поголовную проверку. Возможно, у него есть сообщники и здесь существует целая группа заговорщиков. Всё, Гимей, займитесь этим - и как можно энергичнее. Учитывайте возможность существования заговора: этот Вайтсмит может быть как одиночкой, и притом смертельно опасным - вы же знаете, какие бионические новшества делают в Конфедерации, - так и членом подпольной организации. Возможно даже, что его используют для отвода глаз, в то время как остальные готовятся сейчас штурмовать мои покои.
- Да, сэр. Я прикажу удвоить вашу охрану.
- И самое важное, Гимей: ни слова о мятеже, иначе он начнётся. В любом случае, может возникнуть паника, на что, наверняка, рассчитывает убийца и его сообщники, если таковые действительно существуют. На все вопросы отвечайте, что вы разыскиваете преступника, который убил охранника и похитил туриста.
- Конечно, сэр. Мы именно так и делаем.
Рихтер недовольно поморщился.
- Плохо вы делаете, если у вас единственный иностранец пропал. Докладывайте мне обо всём каждые полчаса.
Рихтер отключил голографон. Он не волновался насчёт того, что уснёт, не дождавшись рапорта. В столь преклонном возрасте, да ещё и в условиях невесомости, уснуть без снотворного всё равно не получалось. Накинув домашний халат, он прошёл, держась за специальные поручни, к вмонтированному в стену автоматизированному бару. Тот налил ему в стакан-тюбик охлаждённого бурбона и даже произнёс тост:
- За поимку преступников, господин Президент!
- Не подслушивай, - огрызнулся Рихтер.
- Если это приказ, я отключу системы внутреннего слежения.
Рихтер, уже бегло просмотревший информацию по обстоятельствам гибели Милла, выругался: