- Вы способны идти самостоятельно? - Ле Саж выдернул руку, так как Радай был последним существом во Вселенной от которого он бы принял помощь. - Да, конечно, министр обороны и тайной полиции.
Всем своим видом демонстрируя уверенность, Ле Саж прошёл по коридору в направлении лифта. Однако ноги, словно одеревенев, едва его слушались, а на лбу выступил холодный пот: более ужасной смерти, чем та, на которую обрёк его Моррид, нельзя было себе и представить.
7
Лифт - простая кабина, спускаемая на тросе из углеволоконных нанотрубок - доставил Ле Сажа на поверхность. Искажённый динамиком голос потребовал от него немедленно покинуть лифт, едва тот коснулся земли. Голос мог принадлежать кому угодно, но Ле Саж почему-то был совершенно уверен, что сейчас с ним говорил именно DMR-28, электронный мозг, затеявший и Революцию, и Пожар. Желал ли он власти, как то свойственно людям, создавшим его способным чувствовать и мыслить, или же попросту хотел исполнить программные приоритеты как можно лучше - это было неизвестно. Так или иначе, именно амбиции DMR-28, при желании способного получить доступ к любой информации и управлять любым прибором, включенным в сеть, несомненно, были главной причиной трагедии, постигшей Туфу. Ле Саж был в этом совершенно уверен с тех самых пор, как получил неопровержимые доказательства того, что Моррид одержал победу над великим неэвклидовым шахматистом Гаспаром при помощи подсказок, получаемых от компьютера.
Ле Саж осмотрелся по сторонам. Уже стемнело. Отёкшие развалины, находившиеся вокруг, напоминали море расплавленного и затвердевшего воска, на который выбралась маленькая мошка - министр культуры и образования Гейомии. У него не было ни моледиссемблера, ни плазмомёта - вообще, никакого оружия. К счастью, те, кто желал его смерти, не учли того, что при нём находится незримое, но могучее оружие - навыки хай-чи-вэй.
Всего лишь в нескольких десятках метров от него горели огни - то была одна из трёх восстановленных Морридом станций "надземки", электромагнитной монорельсовой дороги. Некогда линии ЭМР пронизывали весь город, соединяя отдалённые районы, от которых сейчас остались одни названия: Ишкедон, Ломбаса, Центробиржевой, Портовый, Ракетодром - общим числом более двух дюжин. Сейчас же сохранился лишь один короткий отрезок, тянувшийся, с одной промежуточной остановкой, до Банковской. Ле Саж с опаской посмотрел на пустой вагон, словно ожидающий его. О "надземке" ходила недобрая слава, и пользоваться ею обычно избегали; те же, кто осуществил хоть одну поездку и остался жив, рассказывали леденящие кровь истории о Кондукторе, демоне из иного мира, способном высосать душу задремавшего пассажира. Что из этих историй являлось правдой, а что - нет, с уверенностью сказать было нельзя, однако одно было известно наверняка: никто из тех, кто сел в вагон после полуночи, не доехал до точки назначения живым. Тела, если их случалось обнаружить, не носили следов какого-либо насилия; смерть, согласно результатам вскрытия, в большинстве случаев наступала в результате обширного инфаркта. Выпученные глаза мертвецов и сведённые в немом крике рты свидетельствовали о том, что причиной смерти стал пережитый ими невыразимый ужас. Однако даже самое тщательное расследование, предпринятое Радаем, не выявило каких-либо дефектов в работе вагона; устанавливаемые им камеры скрытого наблюдения либо выходили из строя, либо работали с перебоями, не позволяя добавить сделать какие-либо определённые выводы о природе феномена, связанного с "надземкой". Оставалось только принимать на веру существовавшие вокруг неё легенды. Одно обнадёживало Ле Сажа: анархо-антихристы, выходившие из канализации по ночам, чтобы охотиться на двуногую дичь, избегали проклятого вагона - особенно после того, как целая группа их, решив однажды ночью бесплатно прокатиться, прибыла на следующую остановку уже бездыханными, без малейших признаков жизни. Не пытались дьяволопоклонники и уничтожить или повредить вагон - тот прочно вошёл в их систему верований под названием "Инфернальная Колесница".
Сомнения, обуревавшие Ле Сажа, принудили его остановиться у самых дверей вагона. Открытые настежь, те будто приглашали его войти внутрь, где горел яркий свет и было относительно безопасно. И всё же он никак не мог решиться. Неожиданно откуда-то из-за спины послышался резкий, визгливый крик. Ле Сажу он был отлично знаком - так кричали мутакрысы, чьи острые, как кинжалы, резцы, могли запросто выгрызть сердце из груди за считанные секунды, а вес достигал порой двадцати килограмм. Радай говорил о том, что попадаются особи весом до пятидесяти килограмм, хотя Чинэль, лучший учёный современной Гейомии, подверг эти цифры осмеянию. Так или иначе, мутакрыса уже заприметила его и начала созывать всю стаю, чтобы наброситься на одинокого человека, представлявшего собой отличный источник калорий. Ле Саж обернулся, вглядываясь в темноту. То тут, то там слышалось шуршание, которое могло принадлежать только лапам мутакрыс, крадущихся в темноте. Наконец, он увидел одну из них, внезапно выскочившую из канавы метрах в десяти от него. Отбросив последние колебания, он вскочил в вагон и нажал кнопку, закрывающую двери. Это было сделано исключительно вовремя, так как мутакрыса, которой не хватило всего десятой доли секунды, чтобы впиться в нежную человеческую плоть, на полной скорости врезалась в металлопластиковую дверь. Ле Саж, содрогаясь от пережитого потрясения, ещё несколько секунд, как завороженный, наблюдал за безуспешными попытками разъярённого мега-грызуна проделать дыру в металлопластиковом покрытии двери. Наконец, пронзительный звонок и голос компьютерного модулятора напомнили ему, что нужно заплатить за проезд.
- Одна остановка - один долар, две остановки - два долара.
Ле Саж поднялся на ноги и начал лихорадочно рыться в карманах.
- Да-да, конечно. - Едва он сунул смятую банкноту в щель автоматической кассы, вагон тронулся с места. Видимо, время отбытия уже давно прошло, просто не было ни одного пассажира, который решился бы покататься ночью на "Инфернальной Колеснице", и она терпеливо поджидала свою жертву на конечной станции у дворца.
- Мы покинули станцию "Корона", впереди - станция "Университет".
Вагон на электромагнитной подвеске плавно двигался вперёд, чуть заметно покачиваясь. Через минуту Ле Саж, усевшийся в одно из множества пустовавших кресел, нашёл поездку приятной, даже убаюкивающей - и едва не сомкнул внезапно отяжелевшие веки, чтобы вздремнуть. Поступать подобным образом категорически воспрещалось - все, кто пережил поездки в вагоне, дневные, разумеется, утверждали, что Кондуктор наиболее опасен в случае, если человек перепуган или спит. В таких случаях демону исключительно легко захватить контроль над разумом несчастного.
Кондуктор появился словно ниоткуда - он возник прямо из воздуха в пространстве перед Ле Сажем, крепко сложенный пожилой мужчина в униформе кремового цвета. В руках он держал старомодный блокнот с карандашом. Чуть сдвинув форменное кепи на затылок, он приблизился к министру культуры и образования.
- Ваше имя?
- Роже Ле Саж, - машинально ответил писатель, тут же вспомнив, что совершил серьёзную ошибку - разговаривать с Кондуктором было ни в коем случае нельзя.
- Род занятий?
- Писатель, - Ле Саж с любопытством посмотрел на старика, который показался ему странно знакомым. Где-то он уже видел эти прямые, словно высеченные в камне черты, эти усы, подстриженные "щёточкой"...
- Писатель - с издевкой протянул уже четыре года как покойный Никод, делая соответствующую запись в блокноте. - И что вы собираетесь написать о нашей планете, Ле Саж? О том, как тут легко совращать невинных девочек?
Ле Саж почувствовал себя так, будто ему отвесили пощёчину. Связь с Френни, чья противоестественная суть была ему самому более чем очевидна, порой вызывала у него угрызения совести.