- Я... Это был бар для туристов, - возмутился он, наконец, вспомнив, как на самом деле всё произошло. - Её мать...
- Да-да, и её мать, и сама она... - Кондуктор не скрывал насмешки, что-то записывая. - А почему вы устроили Революцию и Пожар?
Ле Саж едва не задохнулся от настолько возмутительных обвинений.
- Я устроил? Я устроил?! Это я тут что-то устроил? - он начал подниматься, намереваясь объяснить мёртвому ректору, что тот заблуждается, но холодная, пахнущая тленом рука с неожиданной силой усадила его обратно.
- Знайте своё место, иностранец. Его номер - "94".
- Я... - Ле Саж сделал паузу, чтобы подобрать соответствующие слова - и неожиданно посмотрел в окно за спиной Никода-Кондуктора. - Там виднелись обугленные развалины всё того же розового здания, которое он видел ещё до того, как закрыл глаза. У сгоревшего полимерного дома была характерная форма, напоминавшая кусок дырчатого сыра, вследствие чего она и отложилась в памяти Ле Сажа. Что это? Время остановилось - или же вагон сломался и прекратил движение.
Он так и не сказал Кондуктору ни единого слова, а просто отвернулся и посмотрел в другое окно.
- Вы меня слышите, Ле Саж? Где ваш билет? А ну-ка, встаньте, я говорю вам, встаньте! - Кондуктор вцепился в министра культуры и образования, намереваясь стащить того с кресла. Писатель, всё так же безучастно глядя в окно, решил не препятствовать демону, одновременно и не воспринимая его всерьёз. В какой-то момент ему даже показалось, что всё происходит не с ним, а с кем-то, другим, неким соседом, возможно, даже сиамским близнецом Ле Сажа, а сам он наблюдает за всем словно со стороны. Наконец, уничтоженные огнём до самого фундамента постройки в окне начали двигаться! Ле Саж, вдохновлённый успехом, сосредоточил на них внимание - в этом заключался путь к спасению! Одновременно он краем глаза следил, что происходит с его двойником, которого, не прекращая, терзал Кондуктор. Второй Ле Саж выглядел плохо: лицо его покрылось потом, словно стеклянной маской, взгляд выпученных глаз растерянно блуждал по сторонам, а губы что-то невнятно бормотали. Казалось, ещё немного - и он потеряет сознание. Сам Ле Саж, наоборот, чувствовал себя всё лучше, словно его тело становилось легче, в то время как мысль вновь приобрела уже, казалось бы, безвозвратно утраченную остроту и почти интуитивную скорость принятия решений. Он понимал, что происходит, и чем всё закончится, хотя мысль эта становилась всё слабее, отступая на задворки сознания.
- Станция "Университет". Желающие могут сойти.
Ле Саж закричал, пытаясь подчинить себе собственное тело - и единым порывом бросил его в распахнутую дверь. Плохо слушавшиеся руки и ноги подвели его - он буквально вывалился наружу, ободрав кожу в нескольких местах и больно ударившись головой.
- ...следующая станция - "Банковская площадь". - Вагон тронулся с места и укатил, оставив Ле Сажа одного, посреди мёртвого города, заполненного мутакрысами и озверевшими людьми, которые были опаснее любых тварей. Тем не менее, он ликовал. Всё-таки ему удалось сделать это! Он проехался ночью в "надземке" - и остался жив! Роже Ле Саж побил легендарного Кондуктора!
Переполненный счастьем, он скакал по перрону, радуясь, словно ребёнок, когда внезапно услышал оклик, вернувший его к действительности.
- Стой, безумец! Не двигайся, иначе я сожгу тебя из плазмомёта! - Ле Саж замер, руки его опустились, а холодный, липкий пот выступил на ладонях. К нему по эстакаде приближались фигуры, чьи лица были выкрашены красным - отличительный признак анархо-антихристов. Он должен был бежать, спасать свою жизнь, но ноги словно приросли к земле и не слушались его. Ле Саж понял, что обречён.
8
Человек - если, конечно, существо, никогда не рождавшееся на свет, можно называть человеком - выбрался наружу из спасательной шлюпки. Вокруг была непроглядная тьма, однако сей факт не стеснял его, так как он отлично видел в темноте. Это достигалось благодаря наличию в составе сетчатки глаз генетически модифицированных фоторецепторов-палочек - обладая повышенной светочувствительностью, те пробуждались в момент, когда изображение становилось нечётким. Даже ночной, по-весеннему холодный воздух, обычная причина простудных заболеваний, был Вайтсмиту не страшен - его подкожный жир содержал специальную термоизолирующую прослойку. При необходимости он мог форсировать свой обмен веществ и ограничить потоотделение, поддерживая таким образом высокую температуру тела. Благодаря такой особенности физиологии Вайтсмит мог чувствовать себя относительно комфортно, даже оказавшись нагим посреди ледяной пустыни. Не испытывая по поводу сложившихся обстоятельств ни малейших страхов или сомнений - эти эмоции были ему попросту незнакомы, - он действительно вряд ли мог считаться человеком. С представителями рода homo sapiens его связывала лишь внешность, которая в его случае была более чем обманчивой.
Существо, именовавшее себя Вайтсмитом, ещё раз осмотрело местность. Он посадил спасательную шлюпку на северо-западной окраине Туфы, откуда удобнее всего было пробраться к дворцу. Впрочем ему предстояло ещё навестить кое-кого, одного давнего информатора Полиции Галактической Конфедерации, сокращённо ГАЛАКОНФЕПОЛ. Этот персонаж, поселившийся на данный момент в канализации, нашёл себе подобающее место обитания, вполне соответствующее его наклонностям и привычкам.
Вайтсмит всё ещё не видел никаких признаков движения, хотя был уверен, что приземление его шлюпки не прошло незамеченным. Причал теперь был не более чем воспоминанием, и судьба его множества обитателей, независимо от того, успели они катапультироваться или нет, совершенно не волновала агента косморазведки, значившегося в рапортах под именем "Полный Нуль". Он запустил механизм самоуничтожения реактора Причала и скрылся во всеобщей суматохе незамеченным - вероятнее всего, ещё функционировавшая в тот момент ГССГ приняла его за самого Рихтера. Последовавший вскоре взрыв, яркой вспышкой озаривший небосклон, несомненно, был хорошо виден в Туфе, ведь Причал располагался на геостационарной орбите над городом на высоте в приблизительно сорок пять тысяч километров над уровнем моря.
Не дожидаясь, пока его обнаружат, ПН, пользуясь личной "Вайтсмит", двинулся в сторону города быстрым шагом. Уже через час он достиг его границ, а спустя полчаса столкнулся с весьма необычным явлением. Странные шорохи, которые могли принадлежать только стёртым подошвам, стали слышны откуда-то сзади, словно некто, желавший оставаться невидимым, крался за ним по пятам. ПН не подал и виду, будто что-то заметил, даже когда таинственный преследователь дважды издал звук, подражающий крику мутакрысы, явно служивший условным сигналом. Не обращая внимания, ПН шагал по проспекту Первооткрывателей, большей частью скрывшимся под слоем растёкшихся во время Пожара полимеров. Даже когда шорохи, подобные первому, стали раздаваться по сторонам и даже послышались впереди, он не предпринял ровным счётом ничего для того, чтобы спастись бегством или атаковать преследователей первым. Наоборот, демонстрируя полную безмятежность, он даже начал что-то напевать себе под нос. Наконец, когда он проходил мимо относительно целого трёхэтажного дома, ранее, видимо, принадлежавшего какому-то состоятельному горожанину, он стал жертвой нападения. Из окна, в котором отсутствовало стекло, выбитое ещё в период повального мародёрства, выскочил человек, вооружённый самодельным копьём, и бросился на ПН. Тот застыл, подняв руки вверх, демонстрируя полную покорность, и позволил всем нападавшим собраться вокруг него. Всего он насчитал пять человек, вооружённых чем попало. Наиболее распространённым оружием были копья, мечи и ножи, изготовленные из стальных труб и запасных частей к различным, уже остановившимся навеки, машинам. Одежда бандитов знала лучшие времена, а в некоторых случаях пришла в такую негодность, что её частично заменила меховая, явно сшитая из шкур мутакрыс.