Беверли Бартон
Выход из мрака
Пролог
«Приезжай домой. Ты нужен своему сыну».
Джонни Мак Кэхилл вновь перечел краткое послание. Ни малейшего смысла в этой чертовой писульке. У него нет никакого сына, дом вот уже пятнадцать лет здесь, в Хьюстоне. Перевернул письмо, мысленно отметив, что написано оно от руки на листке из школьной тетради. Потом взял конверт, брошенный на диван вместе с остальной почтой, и попытался прочесть надпись на смазанном штемпеле. Однако разобрать смог только «АЛ» и «35».
Алабама? Кто может писать ему из Алабамы по прошествии стольких лет? Хотя он все еще посылал время от времени деньги Лилли Мэй, она никогда не писала ему. И больше там никого нет, кому было бы дело, жив он или мертв. Или есть все-таки?
Кто мог отправить такое загадочное послание? «Приезжай домой». В Ноблз-Кроссинг? Скорее рак на горе свистнет!
Подняв конверт к свету, Джонни Мак увидел что-то темное, не выпавшее вместе с загадочным кратким письмом. Встряхнул конверт и, запустив внутрь большой и указательный пальцы, вынул сложенную газетную вырезку и школьную фотографию.
Отодвинув остальную почту к левой диванной подушке, Джонни Мак сел и взглянул на цветное фото. С фотографии на него смотрел красивый подросток. Под ложечкой у Джонни Мака образовался тугой ком. В этом юном лице было немало знакомого — острые скулы, темные глаза, игривая улыбка. Казалось, он смотрел не на фотографию, а в зеркало и видел отражение мальчишки, которым был двадцать лет назад.
«Приезжай домой. Ты нужен своему сыну». Быстро пробежав глазами газетный текст, Джонни Мак узнал, что четырнадцатилетний мальчик в Ноблз-Кроссинге, штат Алабама, страдает амнезией со времени зверского убийства его отца. Его мать, Лейн Нобл Грэхем, считается главной подозреваемой, но официального обвинения ей пока не предъявили.
Джонни Мак уставился на газетную фотографию подозреваемой. Лейн. Господи Боже! Лейн Нобл. Взгляд Кэхилла перебегал со школьной фотографии мальчика, которого кто-то назвал его сыном, к портрету Лейн Нобл, матери этого парнишки. Лейн Нобл Грэхем. Черт возьми, неужели Лейн вышла за Кента Грэхема? Он считал, у нее хватит ума не поддаваться на уговоры этого сукина сына. Выходит, не хватило.
«Приезжай домой. Ты нужен своему сыну». Те, кто отправил ему это письмо, основательно просчитались — решили, что он и Лейн были любовниками, Нет. Лейн была единственной девушкой из высшего общества с Магнолия-авеню, которой он не попользовался. Но которую больше всего желал.
Глава 1
Удар грома заглушил слова священника. Лилли Мэй глянула на мисс Лейн, горделиво стоявшую рядом с Уиллом, и заметила, как мальчик держит громадный зонт над головой матери. Бережно. Заботливо. В свои четырнадцать лет он, казалось, весь состоял из длинных рук и ног. Да еще проницательных черных глаз, очень похожих на отцовские.
— Пепел к пеплу. Прах к праху. — Преподобный Колби, не обращая внимания на этот комментарий природы к происходящему, продолжал твердить пустые слова, служившие слабым утешением для тех, кто искренне любил покойного.
Изломанная молния где-то поблизости ударила в землю. Несколько дам громко ахнули. Бледная, дрожащая всем телом Мэри Марта Грэхем вскрикнула и двинулась к открытой могиле, словно намереваясь еще раз броситься на гроб.
Боже всемогущий! Лилли Мэй беззвучно застонала. Не хватало только, чтобы помешанная Мэри Марта устроила очередное представление для горожан. Разве мало они натерпелись, выслушивая ее истерические тирады?
— О, Кент, я люблю тебя. — Мэри Марта встала над серым стальным гробом. — Ты это знаешь. Пожалуйста, брат, пожалуйста, вернись. Не покидай меня.
Джеймс Уэйр шагнул вперед, обвил рукой талию падчерицы и потянул ее назад, снова на место между собой и ее матерью. Она быстро повернулась и уткнулась лицом ему в грудь, неудержимо плача.
Лилли Мэй увидела на лице Лейн выражение жалости и поняла, как ей хочется утешить бывшую золовку. Но подозреваемой в убийстве женщине не подобало любовно обнимать скорбящую сестру покойного. Бедная мисс Лейн. Просто несправедливо, что ее могут арестовать, она добрая, в жизни ничего дурного не совершила.
Ливень продолжался, усиливаясь по ходу заупокойной службы. Теплый влажный ветер забрасывал дождевые капли под темно-красный тент, где стояли члены семьи. Лилли Мэй стояла с мисс Лейн и Уиллом возле самого навеса. Когда Уилла пригласили присоединиться к семье Грэхемов, он отклонил предложение и преданно остался рядом с матерью.
Лилли Мэй знала, что люди скажут, что это подходящий день для похорон. Кое-кто мог даже намекнуть, что небеса оплакивали Кента Грэхема. Вряд ли это так. Она считала отвратительную погоду отображением его жизни — мрачной, безотрадной, холодной, пагубной. Этот жалкий сукин сын недостоин был лечь в могилу в ясный, солнечный день. Право же, Кент заслуживал того, чтобы дьявол выскочил из ада, прихватив с собой огонь и серу для опаления освященной земли. А потом самолично сопроводил бы гнусную душу Кента прямо в преисподнюю.
Когда служба закончилась и собравшиеся стали тихо расходиться, их остановил пронзительный вопль Мэри Марты. Лилли Мэй оглянулась и увидела, как Джеймс Уэйр и начальник полиции Бадди Лоулер силой удерживают сестренку Кента. Она вырывалась как безумная, озираясь по сторонам широко раскрытыми глазами.
Эдит Грэхем Уэйр наклонила царственную голову, ни единая прядь ее превосходно причесанных рыжих волос не повлажнела. Небрежно глянула на убивающуюся дочь, потом метнула свирепый взгляд на Лейн. Обвиняющее выражение ее зеленых глаз послужило предостережением бывшей снохе. Лилли Мэй подумала, что мало кто заметил этот взгляд. Люди смотрели, как оттаскивают от могилы лягающуюся и вопящую Мэри Марту. Все худощавое тело Лилли Мэй содрогнулось от дурного предчувствия. Она знала, каким могуществом обладает эта гранд-дама Ноблз-Кроссинга — вполне достаточным, чтобы противостоять тому, которым обладало семейство Лейн.
Лейн взяла Лилли Мэй под руку и умоляюще глянула ей в глаза. Тем самым напомнила вновь, что как бы скверно ни обернулись дела, ничто не имеет значения, кроме защиты Уилла.
— Поехали домой, — сказала Лейн, потом обратилась к сыну: — Не хочешь попрощаться с бабушкой?
— Не хочу ничего ей говорить, пока она обращается с тобой таким образом.
Лилли Мэй подумала, что никогда еще не гордилась Уиллом так, как сегодня. Мальчик только на пороге юности, еще почти ребенок, однако его любовное, заботливое отношение к мисс Лейн говорило о том, что он станет деликатным и благородным мужчиной, таким, как его воспитывала мать.
Лилли Мэй закрыла зонт и села на заднее сиденье белого «мерседеса» Лейн. Дома она приготовила кофе и легкий ленч. После смерти Кента Лейн почти ничего не ест. И неудивительно, учитывая, как быстро она стала главной подозреваемой в убийстве. Даже обычно зверский аппетит Уилла ухудшился за те пять дней с тех пор, как их привычная жизнь ушла в прошлое. Чем больше она старалась изгнать воспоминания о том ужасном дне, тем ярче они становились — подобно возвращающемуся кошмару, над которым она не властна.
Они молча ехали от Оквудского кладбища через Бэптист-Боттомс, мимо старого трейлерного парка и по мосту через реку Чикасо прямо на Шестую улицу. Взгляд Лилли Мэй задержался на ржавых распахнутых воротах бывшего трейлерного парка. Она много лет прожила там, в маленьком двухкомнатном трейлере с дочерью Шарон, кроме которой детей у нее не было. Каждое утро в половине шестого она ехала в своем старом «рэмблере» из трейлерного парка Майера на западный берег Чикасо и через весь город на Магнолия-авеню, к поместью Ноблов. И каждый вечер в половине восьмого возвращалась на другой берег реки, разделяющей город на имущих и неимущих.
Они с Шарон принадлежали к неимущим, и Лилли Мэй до сих пор винила себя в неистовом, неудержимом стремлении Шарон любым способом вырваться из бедности.