- Шеф! А как тут у вас Гло?
Это была оборона; особенно если вспомнить, что лучшая оборона - наступление: Жиль, догадывался, конечно, что с Глорией дела обстоят не так прекрасно... И правда, торжествующий тон Нора сразу пропал.
- Глориа тут принцесса. Но... Но это, как видно, не совсем то, что ей нужно.
"Ну ясно, не то, - чуть не сказал Жиль, - ей нужно, чтоб вы ее любили, господин профессор-буглер, а вы ее подальше в принцессы!
Да, эта страна принадлежала ди Эвору; во всяком случае, судя по тому, как он реагировал на расспросы. Он ощущал себя здесь мастером, судьбой, творцом... Почему? Это еще предстояло выяснить. Но понятно было уже теперь: творец он был неудачливый.
- Значит, вы используете королевский флот, профессор?
- Исключительно королевский. В собственном нет необходимости.
- И используете механизированный гипноз?
- Теперь иногда используем. Прежде ставили просто ультразвуковой излучатель - вместо приятной музыки.
- На королевские корабли?
- На их подводную часть. И там же укрепляется сетка, просто для удобства подводной публики: чтоб было за что держаться. Разгрузка производится без ведома королевского прокурора...
- Но это ужасно, профессор.
- Вас ужасает неуважение к его величеству?
- Чудовищный риск... То есть...
- Это? - Нор жестом изобразил затягиваемую на шее петлю. - Но без этого, согласитесь, буглерство потеряло бы весь аромат.
Они шли теперь по улице, параллельной морю. Видимо, Нор решил продлить прогулку. Ждет, как видно, чтоб ассистент изложил причины своего появления. Но не скажешь же ему вот так просто: "Уважаемый профессор! Некоторые там, на родине, хотят поджечь ваш дом, другие - сжечь лично вас, а министр ди Визеу рассчитывает, что я уничтожу вас новейшими методами..." Однако как-то сказать надо.
- Риск вас действительно возбуждает?
- Смотря какой, - пожал плечами Hop. - А что? Есть возможность поразвлечься?
- В королевстве Этериу риск всегда возможен, шеф.
- Вы хотите сказать, что мои соотечественники несколько недовольны мною? - Нор улыбался, но, увидев оторопелую физиономию Жиля, добавил: - Я все-таки проглядываю газеты. И это, вообще говоря, не ново.
Жиль облизывал губы: сначала одну, потом другую - точно так делала Ани, когда сильно удивлялась: "Так это уже было?" Было так, что хотели линчевать Нормана ди Эвора, победителя рака?.. Но об этом никогда нигде не писали. Жиль бы знал... А может быть, писать об этом стыдно? Чушь! Людям пишущим не стыдно писать ни о чем. Но, возможно, иные чувства и поступки удобнее оставлять в себе, внутри? Просто не осознавать их, не доводить до сознания? Стоит ли сознавать, что на тебя распространился вдруг психоз, всеобщая истерия? И стоит ли помнить, что ты тогда вдруг сделал?.. И нужно ли признаваться себе, что гнусности происходили рядом, а ты промолчал?
Но тогда в истории оставалась бы масса зияющих дыр. Зияющих, безнадежно темных дыр, без единого луча света...
- Вы хотели предупредить меня. Жиль?
Хотел ли он предупредить? Когда на сцене появился "Я Мак" - это уже было слишком. Жиль почувствовал себя обезьяной. Голой древней обезьяной, которую обступили тигры. Саблезубые тигры наступали с трех сторон, дубинка сломалась от одного их взгляда, и обезьяна отступает. Отступает, а сзади пропасть...
- По существу, я искал здесь спасения, - признался он.
- Сомнительное убежище...
Нор нагнулся, поднял брошенный кем-то цветок.
- Я втравил вас в историю, Жиль...
- Вы?
- Пригласил в эксперимент, зная, что на вас ставит кто-то из конды. Не трясите головой, надо быть круглым дураком, чтоб этого не понять... И когда они требуют уплаты?
- Уже, - сказал Жиль.
Было бы слишком сложно объяснять, что попал он в эту ситуацию по недоразумению.
Нор размышлял, покручивая стебелек в пальцах:
- Макет передатчика и записи на лентах, те, что мы спрятали в столе находок... На меньшее они не пойдут... Скверная история.
Волосы у молодого ди Эвора были гораздо светлее, чем в старости, но, задумавшись, он ерошил их точно так же - всей ладонью.
- Уеду. Уеду за границу, - сказал Жиль.
- Макет передатчика и ленты... Подсчитаем... Нормально организованная промышленность воссоздала бы все это меньше чем за год. При конде это пройдет раз в пять дольше, - говорил Нор.
- Выберусь отсюда, сяду в машину и уеду, - бормотал Жиль.
- При конде это произойдет раз в пять дольше. А почему? Потому что конда - это возврат к рабовладению. Мы все как древнеримские рабы. А рабский труд непроизводителен...
- Уеду...
- Рабский труд непроизводителен. Именно потому рабовладельческое государство с неизбежностью должно будет пасть... Слышите, Жиль?..
Этот диалог прямо соответствовал пословице: "Поп свое, а черт - свое". Жиль решил, что пора поставить недостающую точку:
- Я уеду. Но вы, Нор, не выходите отсюда. Понимаете? В Этериу появляться нельзя. Это смертельно!
Собственно, это было все. Он пробрался в Запесчанье, нашел ди Эвора, предостерег... Теперь пора возвращаться "к своим баранам"... Но неужелион, Жиль, действительно всерьез полагал, что старый профессор, пусть даже и временно омоложенный, спасет его от конды, от долга, от себя самого?..
- При конде это произойдет раз в пять дольше. Значит, они получат гипноз лет через пять... Пусть даже через четыре. Но за это время...
Жиль не слушал. В конце концов Эвор был предупрежден. Теперь следовало подумать о себе самом. То есть надо было попытаться скрыться. Скрыться, уехать, пока не поздно. Уехать на край света, неизвестно куда, чтобы конда - Советник или министр - не получили на днях магнитные ленты, передатчик...
- ...Но за это время... Я кое на что надеюсь. - Знакомая ди эворовская ухмылка ворвалась в уши: - Знаете, Жиль, отдайте вы им все это хозяйство!
- Вы предлагаете мне предательство? - Жиль был растерян. Предположим, он так и сделает, передаст открытие конде. И пусть она освоит его не сразу. Но все равно когда-то освоит...
- Не успеет, - ответил телепат ди Эвор. - Ну что вы на меня смотрите? Рабовладельческое государство должно пасть. Это закон истории. А открытие закрыть невозможно в принципе...
- Я слышал это же от Консельюша. Но вы-то сами, шеф, до этого дня...
- Я вел себя как страус.
- А теперь?
- Теперь? Теперь выбрасываю лозунг, присоединяйтесь, Жиль: "Если открытие опасно доверять правительству - меняй правительство!"
Ветер с моря крепчал, предвещая утро. А праздник не затухал. Толпа плясала, пела, смеялась. Доносился ритмичный звук кастаньет. А Жилю было зябко: "Если профессор Королевского института граф Норман ди Эвор будет думать, как этот буглер, если, проходя сквозь песчаную кучу, он не оставит вместе со своей античной статью и этот лозунг, тогда..." Он не мог и не хотел даже додумывать, потому что тогда случится что-то ужасное. Бороться с кондой, с ее демагогией, беззаконием, шпиками, застенками... разве это возможно? И уж во всяком случае, это не для ученого. Нет, как видно, ди Эвор просто забыл столицу. Он слишком много времени проводил в Запесчанье. В этом веселом городе, где нет, почти нет полиции...
И будто в ответ улицу прорезали огни фар. Яркожелтые, ядовитые прожекторы, такие, как на фургоне охраны. Они двигались медленно, со скрытой угрозой. Высвечивали из каждого переулка...
- Облава! Облава! - Крик несся со всех сторон, бежали и прятались люди. Где-то за домами раздался женский вопль.
Нор схватил Жиля за локоть, втащил в парадную. Они поднимались на какие-то лестницы, дважды перепрыгивали с крыши на крышу, пролезали под сводами подвалов...
Наконец снова пахнуло морем. Они были где-то за городом. Платановый бульвар уступами спускался к воде. Небо уже светлело, ни одного возгласа не доносилось...